Заруливая на
придомовую территорию, увидела, что супружник дома. Помытая «Тесла»
аккуратненько стояла на своём месте. Что у него, опять выходной что-ли? Мало их
там на госпайке загружают. От безделья, видимо, в штанах чешется.
Зашла в дом,
бросила ключи на столик, повесила пальто. На то место, где Юлечкино висело.
Принюхалась. Пахнуло по-другому. Чистотой. Наверное, Зоя Васильевна, помощница
по хозяйству, приходила убираться.
Игорь сидел
за столом в кухне. С прямой спиной, руки в замок сложенные. Весь причёсанный,
одетый в рубашку. Очи долу. Серьёзный, как никогда.
А мне даже
видеть его не хотелось. Хотелось просто налить себе стакан воды и уйти. Наверх?
В спальню, где он трахал эту уродку? Нет уж. Надо перебраться в другую комнату,
пакостно там находится будет. А поговорить надо. Как минимум для того, чтобы
ещё какое-то время в этом доме оставаться и сделать всё по уму.
Собралась с
силами, зашла на кухню. Налила стакан воды из фильтра.
— Ну?
Давай, жду
оправданий, дорогой муженёк. Скажи, как тебе жаль или не жаль. Выскользни из
этой ситуации, оправдай себя, тыжпрокурор, мать твою. А я посмотрю.
— Ты должна
была вернуться на следующий день, — пробурчал невнятно.
— А, так это
я виновата, что невовремя приехала?!
— Это всё
она! — чуть ли не закричал он, поняв, что чушь сморозил. «Не виновата я-я, он
сам пришёл». Отчего-то вспомнилось. Еле сдержала злобный смех. — Помнишь, мы
один раз к ней на семейную терапию приходили? Ты, кстати, нас затащила! И она с
тех пор мне написывала, спрашивала, как я себя чувствую и так далее. Это ведь
тебе захотелось со своими травмами разобраться! Не было бы этого всего, она б
тут не оказалась!
О,
пошло-поехало выступление обвинения. Это выглядело так смешно и нелепо, что
даже не выбесило. Я отчего-то спокойна была, как танк. Видимо, что-то во мне
выгорело и лопнуло, как лампочка под перепадами напряжения.
Игорь Ланской — золотой мальчик с серебряной ложкой во рту и
золотым градусником в ж… Он понятия не имеет что такое тяжёлое детство и
детские травмы, разве только айфон ему родители подарили на окончание школы не двенадцатый,
а одиннадцатый. Вот это была катастрофа глобальная, стыд и позор с таким ходить!
— Ой, это
она сама на тебя села, да, Игорёк? Бедный ты, бедный!
Ненавидел
он, когда его так называли. Глаза, смотрю сверкнули, злобно, челюсть заходила
ходуном.