Кто о чем, а вшивый о бане! У меня
сложилось устойчивое впечатление, что все вокруг построено на
мнимом противостоянии сил добра и зла. Я много слышал про
инквизицию, даже читал творение Крамера, Якоба Шпренгера «Malleus
Maleficārum»[2]. Но никогда бы не
подумал, что на самом деле все выглядело подобным образом.
-- Я готов.
Морганте хитро улыбнулся. И подал
знак своим змеиноглазым помощникам. Здоровая рука схватила меня за
запястье и направила ладонь в пасть Тритона. Я расслабил мышцы,
чтобы в следующую секунду нанести второй удар в горло темнокожего
монаха. Захрипев, он попытался прикрыть рану, но я не дал ему этого
сделать. Перехватив руку, я сунул чужую ладонь в пасть Истины.
Раздался щелчок, лезвие упал сверху вниз, как в гильотине. Не
думаю, что мавр был лжецом, но кто я такой, чтобы спорить с древним
божеством.
Пока монахи не успели опомниться, я
напал на второго стража.
[1] Клятва не покидать данного места.
Принцип жить прочно в одном месте.
[2] Молот ведьм
Глава 7. Путник
Утренний сон навалился на плечи,
заставив стража на секунду сомкнуть веки, погрузившись в приятную
негу. Но уханье филина вынудило стоящего на стене человека
вздрогнуть. Сон как рукой сняло. Монах схватился за рукоять
кинжала, что висел на поясе, и быстро огляделся по сторонам.
Никого. Подался вперед и уставился на пустынную дорогу, ведущую к
обители. В свете луны к высоким резным воротам приближался высокий
человек в широкополой шляпе. Его тело было тощим, словно у чучела,
что возвышалось над кукурузным полем.
Затаив дыхание, монах внимательно
следил за тем, как не спеша долговязый приближается к воротам
обители. Подавать тревогу было рано – возвышенность слишком хорошо
просматривалась со стены – путник был один и никакой опасности
вокруг не наблюдалось. Единственный знак, который подал страж – это
легкий взмах руки, чтобы привлечь внимание брата Луино на дозорной
башне. Тот взял в руки факел и коротко кивнул: мол, вижу, не
беспокойся.
Тем временем долговязый приблизился к
воротам и остановился. Уродливая, в черных дырах, луна осторожно
выбралась из-за облаков. Серая пелена медленно потянулась от
горизонта. Зарождался долгожданный рассвет. Теперь незнакомца можно
было рассмотреть лучше: из-под длинного плаща торчали ветки, как у
дикобраза, лицо было замотано тканью, а тощие руки сжимали кривой
деревянный посох.