Письма солдат - страница 7

Шрифт
Интервал


- Но мы несём потери. Адмирал Кинг даже не может наладить конвойную службу и противолодочную оборону наших прибрежных зон.

- Опять согласен. Мы несем потери и это хорошо. Нам сейчас нужно, чтоб гибли люди и горели беззащитные каботажники, - президент сплел пальцы перед собой. - Американцы сильные, хорошие люди, но чтоб их разозлить, заставить драться всерьез, сначала надо разбить им нос в кровь. Тогда они звереют и идут напролом до конца.

Гарри внимательно слушал, наклонив голову набок. Франклин редко откровенничал. Тем более почти никогда не говорил такое. Оба понимали, утечка приведет к такому скандалу, что знаменитая Панама и дело "Стандарт Ойл" покажутся детскими играми. Оба знали - утечки не будет. Они привыкли доверять своим, знали один нужен другому.

- Адмиралы не могут пока защитить торговцев. Со временем научатся. Русским и немцам ведь тоже придется перебрасывать армии через океан, тогда мы возьмем реванш. Тогда наши парни на подлодках, крейсерах, торпедных катерах будут злее, у каждого за спиной семья, дети, у каждого убитые европейскими пиратами друзья и знакомые. Они будут топить социалистов и монархистов, компрадоров без сантиментов.

- Нас ждут страшные годы, - Гарри вдруг вспомнил одну историю.

Тогда в далеком сентябре 39-го Франклину позвонил Буллит посол в Париже, сообщил о немецком вторжении в Польшу.

"Прекрасно, Билл! Наконец свершилось! Да поможет нам Бог! " - вскричал Франклин. До этого президент так же радовался взрыву немецкого броненосца в Данциге.

- Страшные и славные годы. Война началась. Пусть она идет на наших линиях и на наших условиях. Так у нас будет меньше затрат и меньше жертв.

Гарри Гопкинс согласно кивнул. У русского царя гемофилия. У Франклина полиомиелит. Оба умны, оба сильные бойцы, волевые лидеры. Интересный получается расклад, на этом ринге в финале сошлись человек не способный шаг ступить без врачей, живущий на донорской крови и паралитик в кресле-каталке. За мир дерутся два инвалида. Все остальные грызутся только за подачки великих и свои маленькие зоны интересов.

12 марта 1941. Иван Дмитриевич.


Лязг сцепок, свистки, состав дернулся и застыл у перрона Варшавского вокзала. Штабс-капитан Никифоров задумчиво смотрел в окно на вокзал, гражданских на перроне, носильщиков и таксистов. Все тоже самое, как и год назад. Год? Нет, больше. С того дня, когда новоиспеченный офицер сел в вагон на Николаевском вокзале прошла целая эпоха.