Определимся: выныриваю из укрытия, высматриваю подходящего
кандидата и… ну да, незаметно вырубаю, в темной подворотне
переодеваюсь. Опять кулаки, что поделаешь, иначе тут нельзя. Только
чтоб кандидат был не в чулочках, а то с моей попой во второй раз
плахи точно не миновать. И рубашку попросторней – это тоже важно. И
берет, обязательно широкий. Со страусиным пером. Атрибут хоть и
мужской, но какой красивый! И шевелюру можно спрятать. Хрена с два
состригу, не будь я рыжая бестия!
Шпага или рапира, думаю, к жертве прилагается. Вот и хорошо,
оружие сносное, не то, что этот бастард.
Кстати, о бастарде. А что с мечом делать? Нахрена я его взяла?
Таскаться с такой здоровой железякой не с руки. На первых порах
надо быть тихой и незаметной. Спрячу-ка я его пока. На будущее.
Кладу на пол в башенке, прикрываю битой черепицей, присыпаю
палой листвой. Здесь всё равно безлюдно. Выглядываю наружу – да,
крутовато забралась! Со страху и не на такое пойдешь.
Итак, поехали. Денек в самом разгаре, солнышко припекает, и я
осторожно ступаю по крышам. Никого, только голуби и тощие коты,
которые смотрят на меня задумчиво, словно размышляя: «а что эта
оборванка тут шныряет?»
Осторожно смотрю вниз. Народу полно, кто прогуливается под руку
с женщинами, кто торгуется с лавочниками, кто сидит на крылечке в
тени, потягивает трубку. И везде разговоры. Из них понимаю, что
казнь отложили и осужденных препроводили обратно в кутузку, кроме
одной. Самой молодой. Ее разорвали люди, подумав, что вот она,
главная виновница. Дьяволица ведь была молода? Вот и убили. Да и
трем оставшимся тоже неплохо досталось – сидели в клетке с синими
рожами, харкая кровью.
В душе сразу погано стало. Зарёва умерла. Из-за меня. Спутали,
черти. А может, и не спутали, надо же было дать выход злости!
А что обо мне судачат – да тут любой конспиролог с зависти
сдохнет! И что я дочь безглазого; и его любовница; и ежедневно
сношаюсь с сотней мужиков, что потом умирают в муках; и голая летаю
по ночам на метле, воя на луну; и такая красивая потому-что пью
кровь младенцев; и посевы я уничтожаю; и порчу навожу… А сбежала
почему? Безглазый помог, кто ж еще! Нет, это Горацио! (Многие звали
его Хорацом, и почему-то черным. На простонародный лад?) Да-да, это
он со своей запретной волшбой! Нет-нет! Ведьма обернулась черной
птицей и улетела! Превратилась в черную кошку и исчезла! Да нет же!
Рыжая изрыгла из огненной пасти, усеянной клыками, огонь нечестивый
и спалила площадь! До сих пор тушат, во как!