Старый дядя с печатью горя на обвислой физиономии, в изрядно
поношенной ливрее с засаленным воротником, со свечой в железном
подсвечнике, сухо кланяется и молча идет прочь. Бун кивком
предлагает следовать за дворецким.
Внутреннее убранство оценить по достоинству вряд ли возможно
из-за темени, но предполагаю, что оно мало чем отличается от
виденного снаружи. И воняет. Не то падалью, не то тухляком.
Откуда-то сверху доносится не то молитва, не то заунывное пение,
тренькают струны, прерываемые взрывным хриповатым смехом. Слышится
также женский голос, часто недовольный.
Поднимаемся, проходим в библиотеку. Несколько кресел с
обтруханной тканью на подлокотниках, массивный стол с письменными
принадлежностями, свитками и обтрепанными томами вповалку, чучела
животных на стенах, темные портреты в массивных рамах. Отдельно на
небольшом круглом столе лежат астрономические инструменты –
увесистая подзорная труба, хитрая штука, кажется, именуемая
секстантом, золотой диск со стрелочками – астролябия, если не
ошибаюсь. За стеклянными дверьми – балкончик.
Вертлявый взъерошенный мужичок в жутко грязном балахоне
вскакивает, как чертяка из табакерки, судорожно приглаживает
немытые волосы, и, вылупившись на меня так, словно я пугало
огородное, шепелявит щербатым ртом:
– Приветствую вас, дорогие гости, приветствую! Прошу садиться,
прошу! Вина? Напитков? Вальдор! Ва-альдор! Вот же пень глухой… А,
вот и он! Вина гостям и поживее! Поживее, поживее, старый! Прошу,
прошу! Признаться, заждался уже. О, где мои манеры? Покорнейше
прошу простить! Меня звать Герхард Рейшо, верный слуга его
светлости. Надеюсь, вы извините его – он слегка приболел. Позвольте
вашу ручку, милостивая госпожа!
Опять ручку. Делать нечего, позволяю. Герхард, забавно шаркая
каблуками по пыльному полу, касается протянутой руки. Его сухие
горячие губы липнут к тыльной стороне ладони и меня такое ощущение,
будто на руку упал паук. Выдергиваю руку, а он выпрямляется, лыбясь
во всю свою поганую пасть.
Присаживаемся. Ждем Вальдора, неловко молча. Наконец, дворецкий,
волоча негнущуюся ногу, ставит поднос на стол и уходит.
– Ну что? – всплескивает руками алхимик. – Выпьем за
встречу?
– Спасибо, не надо, – говорю.
– С вашего позволения, тоже откажусь, – говорит Дантеро.
– Но вино-то…
– Давайте к делу, – грубовато прерывает его Бун.