- Горбачев – 100% либерал. А я к этим
господам отношусь как к тем же, как в начале ХХ века – никчемные
людишки, совершенно незнающие жизни, и не в силах ничего реально
делать. Только болтать напропалую, на большее они не в
состоянии.
- Ну это ты сгоряча, Горбачев тоже
иногда способен за многое, - попытался возразить Кожедуб. Но
говорил он так нерешительно и медлительно, что чувствовалось – сам
себе не верит и говорит он не о конкретном Горбачеве, ему стало
обидно за сам институт – генеральный секретарь ЦК КПСС, должность,
овеянная долгими годами.
Поэтому я не обратил внимания на
слова маршала авиации, спросил главное для себя:
- Иван Никитович, вот вы человек
опытный, бывалый, перевидавший верха вблизи. Не кажется ли вам, что
на этот раз коммунистическая система при выборе нового лидера дала
сбой. Ипод маской преданного коммуниста на верха власти пролез
гнилой западный либерал?
Вопрос был непростой, а главное, он
был очень неприятный. И Кожедуб не решился отвечать, поболтал
фляжку, пытаясь понять, сколько там осталась вина, разлил по
колпачкам со словами:
- Еще по одной осталось. Да и хватит,
наверное. А то прилетим в Москву пьяные, что станет не очень
хорошо, там ведь с многими надо поговорить по душам.
Посмотрел на меня, увидел, что я
недоволен, нехотя добавил:
- Ну что я тебе могу сказать на твой
вопрос? Это и дураку понятно – ты прав, к сожалению. И нечего здесь
радоваться. Плакать надо навзрыд. А, к черту! Давай, лучше
выпьем.
Выпили, посидели в приятной
алкогольной дремоте. Кожедуб вдруг сказал совершенно трезвым
голосом:
- Это, хорошо, Олег, что ты такой
талантливый биатлонист. И бегаешь быстро, свободно, и стреляешь
метко, как Бог. Потому как у вас, спортсменов, очень важен
субъективный фактор. Только свои силы и не важно, какая в стране
политическая обстановка и какой генсек ныне правит. И я хочу,
прапорщик Ломаев, сказать, как это ни грустно, но надеется нам не
на кого. Понимаешь, Россия огромная, а верить не кому!
Да, товарищ маршал авиации, не
завидная у вас доля. Всю жизнь защищал страну, чтобы в конце ее
увидеть, как она разрушается. А ведь это еще не предел, он еще
увидит разрушение могучего СССР. И вот ведь закавыка, приходится
говорить, к счастью умер, не увидел, как поставят жирную точку в
процессе дезинтеграции, когда СССР официально исчезнет.