Я
немного смутилась. Так странно было заново знакомиться с
собственной матерью. За те годы, что я провела вдали от дома, мы
обе изменились. Она стала старше, возле глаз появились лучики
морщинок, а в русых волосах –тонкие серебристые пряди. Зато улыбка
осталась прежней – доброй и ласковой. Именно такой, как сохранилась
в моей памяти.
—
Отец скоро приедет со службы, Даринка с мужем тоже на
подходе.
При упоминании сестры и ее супруга у меня
снова екнуло в животе. Во мне еще были живы рассказы, которыми нас
в детстве пугала старая щербатая няня. В тех историях саорцы
неизменно представлялись безжалостными завоевателями, чья
жестокость не знала границ, а о силе и ловкости ходили легенды.
Няня рассказывала о том, как они могли видеть в темноте, словно
дикие звери, как шли без устали, когда другие уже падали без
сил.
Эти сказки до сих пор пугали меня, но мама
выглядела совершенно спокойной. Кажется, ее и правда не волновало,
что наше семья породнилась с Саорой.
Мне было очень любопытно и на языке крутился
миллион вопросов, но в Май-Брохе учили, что излишняя болтливость не
украшает девушку, поэтому я смолчала. Решила, что сама все увижу,
когда они придут.
Мы
поднялись на второй этаж, и мама распахнула дверь в мою бывшую
комнату:
—
Мы ничего здесь не трогали после твоего отъезда.
В
груди снова защемило, когда я увидела знакомую обстановку. Все та
же мебель, те же портреты в лаковых рамках, тот же цвет стен. Я
прошлась по кругу, аккуратно притрагиваясь к резным ручкам шкафов,
к хрупкой статуэтке балерины на туалетном столике, к занавескам в
мелкий розовый цветочек. Те самые занавески! И плюшевое покрывало
на широкой кровати то самое! И медный подсвечник на
тумбочке!
Не
в силах устоять перед накатившими чувствами, я потерла кончик носа
и промямлила:
—
Сейчас зареву.
—
Надеюсь от радости? — улыбнулась мама.
—
А от чего же еще!
Меня переполняли восторг и ощущение свободы.
—
Ты пока устраивайся. А я распоряжусь подать чай.
Мать ушла, а я села на краешек кровати,
провела ладонями по мягкой поверхности и некрасиво шмыгнула носом.
Потом подумала, что сказала бы чесса Витони, услышав такое
безобразие, и рассмеялась.
Я
дома! И это не сон.
Сидеть в комнате, даже в такой родной, не
хотелось. Поэтому я быстренько искупалась, смыв с себя дорожную
пыль, переоделась в свежее и спустилась в гостиную.