У Микаэля замерло сердце. Это был тот самый человек, встречи с которым он так долго ждал. Стараясь не выдать себя, Микаэль сказал:
– Не думаю, что для хорошего отца это повод для радости.
– Вы ошибаетесь! Послушайте, вам непременно нужно увидеть все самому. Иначе мы будем говорить на разных языках.
– Боюсь, меня не впустят.
– Так вы же со мной будете. Уж угодите пожилому человеку, – сказал незнакомец и после паузы добавил ехидно – А вы, видно сразу, человек очень правильный.
Последние слова прозвучали как оскорбление. Неизвестный крепким шагом двинулся к кабаре. «Он еще весьма силен. Зачем он скрывал существование дочери? Она, наверное, мне ровесница», – думал Микаэль, следуя за ним. В голове вылепился образ этой женщины – плотный грим, призванный скрыть лишние года, желтозубая улыбка, усталость во взгляде. Бедная женщина!
Они обошли здание. На ободранной стене словно нарисована была маленькая дверь. И там тоже томились в ожидании люди. Бесцеремонно протолкнувшись сквозь толпу, незнакомец постучал и обернулся к Микаэлю.
– Видели, сколько народу? – прошептал он.
Микаэль решил не скрывать своих мыслей:
– Кое-кто из этого «народа» очень некрасиво высказывался о вашей дочери. На вашем месте я бы так не восторгался.
В двери открылось окошко.
– Мы пришли, – сказал старик.
Окно исчезло, послышались щелчки размыкающихся замков. Толпа ожила, заговорила, потянулась к ним. В дверку протиснулся верзила и указал на Микаэля:
– Этот с вами?
– Да.
Человек впустил их, рыкнув на остальных.
Внутри разливался мягкий свет, слышался приглушенный смех. Из глубин темных коридоров глухо доносилась задорная мелодия. Запахи парфюма и кухни порождали загадочную смесь. Здесь все было пропитано женским, трепетным. У Микаэля отчего-то быстрее забилось сердце.
Старик уверенно шел впереди.
– Некрасиво высказывались, говорите? Это те, кто еще ее не видел. Но ничего, – мужчина хохотнул, – многие из них выйдут другими людьми отсюда. Уж, поверьте, молодой человек.
Микаэля слова эти поразили.
– Вы хотите сказать, что узрев вашу дочь на сцене прокуренного кабака, я изменюсь? Ваш горделивый тон вызывает отвращение. И должен отметить, что вы скорее смахиваете на сутенера, нежели на заботливого отца!
Старик так резко остановился, что Микаэль налетел на него. Несколько мгновений незнакомец молчал. Невозможно было понять, обижен он или зол – лицо его было в тени. Наконец, он распахнул дверь и спокойно сказал: