Но то голова, а то сердце. А ему ведь не прикажешь.
Подошла Агата, подарок Леле оставить, да, положив его, даже и
попросить богиню забыла о том, чего хотела — о здоровье для Яговны,
а большего-то ей и не надобно было. Да оставив подношение, пошла
вниз с пригорка.
А Услад ее словно случайно нагнал:
— А никак тебя сегодня кто водой ледяной обольет? — вроде шутя,
а вроде и серьезно спросил он.
— Обольет, женой стану, — пожала Агата плечами, чувствуя, что
внутри помимо горькой обиды поднимается злость.
К чему он с ней так? К чему он на коне ее катал, да гостинцами с
ярмарки и яблоками, да пряниками медовыми угощал? К чему ведра
носил тяжелые, чтобы она «руки свои белые да тонкие не натрудила».
Говорил, что нравится ему любоваться ими, да что смех ее звонкий
сердце его радует.
— Вот как, значит? — нахмурился красавец. — И что же, без разницы
тебе кто посватается? — в его голосе послышалось неприятная
холодность.
Будто ледяная колодезная вода в жаркий день на горячую кожу
попала.
— А тебе какая печаль, Услад? Ты бы о своих сватах думы думал. Али
как Зоряна откажет?
Лицо парня помрачнело:
— А я бы и рад. Не по моей воле родители сватов заслали. Не люба
она мне, — вспыхнул он и поймал Агату за руку.
Горячая его ладонь была. Девушке показалось, будто в печь руку
сунула. Да только все знают — огонь он только издалека греет да
пищу готовит. А сунься в пламя, и сгоришь. Плохи шутки с ним…
Хорошо она это знала:
— Люба, не люба. Против родительского наказа не пойдешь, — она
остановилась, глядя парню прямо в голубые, как небо в жаркий и
солнечный полдень глаза.
— Вот оболью тебя водой сегодня, и сваты тут уже ничего не
решат, — твердо проговорил он, не отрывая взгляда от Агаты.
— А что ведьмой меня кличут и ведьмовским отродьем, не смущает
тебя? Не боишься молвы худой? — глядя на него, спросила девушка,
чувствуя, как сердце, что до этого будто коркой льда было покрыто,
оттаивает, вновь в груди стучать начинает, да жизнь
чувствовать.
А Услад потянул ее за березняк молодой, туда, где кусты дикого
терна росли, да цветом белым покрылись сейчас. Потянул парень
статный и молодой девушку туда, где увидеть никто не мог их.
— Моя ты, Агата, моя. Запомни это. А кто посмеет посмотреть на
тебя, тому со мной дело иметь, — горячо и зло проговорил он, целуя
ее в самые губы.