— Не так поняли-с, Эмма Марковна, — с улыбкой пояснил начальник,
когда мы отошли от стола. — Это Лукерье Иванне в руки, Митюшу
держать в строгости. Как за обедом четвертую нальет, так в свисток,
а к пятой потянется — тут уж и за плеточку.
Увы, похоже, Луша намека не поняла или робела. Митя оказался
пьяницей. Как ни странно, именно женитьба превратила контролируемые
запои в бессрочные оргии. Видно, я дала уж слишком богатое приданое
и супруг стал меньше дорожить работой. Загулы, прогулы… Начальство
узнало, что в Москве нужен канцелярист с таким замечательным
почерком, решило сбагрить туда Дмитрия, тот и согласился.
И Луша согласилась. Навестила меня со Степой, сказала со
вздохом:
— Жаль, видеться не будем, Эмма Марковна, да уж судьба такая. Я
от вас отрезанный ломоть, теперь совсем отвалюсь. Простите,
Эммарковна, никогда ваши милости не забуду.
Всплакнула. А уж как Лизонька рыдала в тот день… Да что Лизонька
— Степа впервые заплакал на моих глазах. Да и я еле сдержалась.
Обычно детки-погодки дружат в шалостях. У Степы и Лизы были
распределены роли: Лизонька шалила, Степка ее удерживал. Конечно
же, они ссорились, Лизонька дулась, ее друг — никогда. Наоборот,
каждую истерику встречал спокойствием. Но не ледяным, а теплым,
дружеским, поглощающим нервический всплеск. Так что Лиза
успокаивалась незаметно для себя.
В тот вечер не смогла.
— Степочка, как же я без тебя буду?! А ты без меня? Без нас, без
маменьки?!
— Что вы, Лизонька. Маменька меня в обиду не даст, и Дмитрий
Никитич не обидят. Они, — Степа понизил голос, — даже когда выпьют,
с маменькой учтивы, а со мной добры.
Дочку это, конечно, не успокоило. Она теряла самого большого
друга.
***
Степка был для Лизы не просто братцем-приятелем. Благодаря ему
она с самых малых лет поняла, что крепостной может быть и умней
барчука, и добрей, и спокойней. Просто лучше.
Дочка ощущала это с малых лет. Очень удивлялась, что Степу не
берут к соседям-помещикам, а гости-барчуки не хотят с ним играть,
обзывают «мужиком» и «свинопасом». Однажды даже подралась с
мальчишкой на пару лет старше, обозвала «свиньей». Кстати, побила,
а его маманю чуть не хватил удар, когда я твердо сказала: дочку не
накажу.
Лет в пять Лизонька вместо вечерней сказки попросила меня:
— Маменька, расскажи, откуда взялись крепостные. Почему механик
Генрих работает у тебя за деньги и может уйти, а другие люди не
могут?