Подробности о том, в какое преступление вовлекли Дмитрия и
Степу, отсутствовали. Тем более Степан не писал, как смог передать
письмо. Утверждал, что кормят хорошо, а жилье теплое. И лишь
повторял, что участвует в противозаконном деянии и просит о
помощи.
— Маменька, это всё? — нетерпеливо спросила Лизонька, вскакивая
со стула. Будто надеялась, что к тексту прилагается обнадеживающий
постскриптум.
— Всё, — спокойно ответила я.
— Мы должны немедленно вернуться! — спокойно произнесла
Лизонька. Так спокойно, как приказывала остановиться, увидев из
пролетки кошку такой худобы, что на нее не польстился бы голодный
шакал. Между прочим, пролетка всегда останавливалась, но я
уточняла, что дальнейшее попечение о животинке — подыскать хозяина,
проследить за судьбой — исключительно на ней. Сама потом жалела —
пару раз приходилось давать послабления-льготы дворовым, так как
они теперь «за барынькиной котятой ухаживают».
Не то чтобы дочкина уверенность возобладала надо мной. Но в
голове мгновенно сложился план. Люди и лошади устали, раньше утра в
обратный путь не двинемся, с этим и Лиза согласна. До Тулы сутки;
если вьюга в лицо, то до Москвы еще два дня минимум. Своего
сыскного агентства у меня нет, придется ущедрить полицию… да и то
кто знает, насколько злодеи пустили корни по вертикали. Пара дней
на утомительные визиты к губернатору... в лучшем случае. Как бы не
пришлось обихаживать условную Марью Алексеевну. Плод стараний —
получить в распоряжение двух-трех чинов, чтобы рыли землю так,
будто закопаны их многолетние взятки. В одночасье не нароют.
Выходит, я еду спасать Россию, но должна вернуться минимум на
неделю, чтобы спасти Лушу со Степой? Выбор между двумя
неизвестностями. Впрочем, в случае Луши шансов на удачу больше.
Все эти соображения промелькнули за секунду. А на вторую я
обняла Лизоньку. Искренне, хотя и понимала — прием на грани
запрещенного.
Дочка не вырывалась. Подождала и спокойно повторила:
— Мы должны вернуться и их найти.
Я села и показала дочери на соседний стул: садись, говорим на
равных. Лизонька мотнула головой, но все же села.
— Найдем, спасем и увезем, — произнесла я, надеясь, что каждое
слово звучит веско. Видимо, звучало недостаточно. Лизино личико
сморщилось.
— Тогда поехали! — сказала она, но без абсолютной уверенности.
Путешествуем не первый раз, знала, что лошадей мы не сменили — дали
отдохнуть своим. Да и кучерам полезно спать лежа. — Поехали, когда
Еремей скажет, — повторила дочка.