Гил не имел понятия, сколько провалялся в нелепой позе,
прислонившись лбом к стене. Кажется, над левой бровью сочилась
кровь. Однако вскоре раздались шаги и голоса гардсманнов. Один из
них грубо потащил его вверх, не стесняясь в выражениях, а потом
развернул к себе лицом и оробел.
— Ох, это вы, герр Касслхоф! Звиняйте, не признал.
Гилберт, не видя перед собой (кровь со лба залила один глаз),
помахал рукой: забудь. И вместо этого попросил:
— Найди что-нибудь холодное, будь другом.
Тисобальд потянул Эмму за руку, увлекая в кусты. Ее белокурые
волосы могли привлечь внимание вышагивающих мимо стражников,
которым не повезло в ночь праздника оказаться на дежурстве. Потому
Тисобальд распростер над головой девушки руку, уповая, что темный
цвет смокинга затемнит облик.
Едва патруль удалился, Эмма попятилась, выбираясь по обратную
сторону живой изгороди.
— Эмма! — опасливо шепнул Тисобальд.
— Да брось, тут никого нет, — убедительно заверила девушка и тут
же совсем неубедительно спиной столкнулась с кем-то. — Ой!
Она резво обернулась и увидела еще двух гардсманнов, за которыми
стоял примелькавшийся тип.
— Капитан, — обратился вынырнувший из укрытия Тисобальд.
Освальд Торм с пониманием хмыкнул в усы, бросил краткий взгляд
поочередно на обоих патрульных и произнес:
— Идемте, господа. Не будем мешать их светлостям.
Эмма могла поклясться, что видела в глазах гардсманнов смешливые
искринки и слышала похабные шуточки, пока стражники отдалялись.
— Неужели все мужчины такие мерзкие? — пробормотала Эмма под нос
и тут же почувствовала, как руки Тисо потянули ее за талию.
— Ты не должна думать ни о каких других мужчинах, хорошо? —
выдохнул ей в шею Тисобальд.
Развернул к себе лицом и прижался к губам. Его руки сразу
взметнулись по девичьей спине, дыхание и исходивший от тела жар
выдавали нетерпение.
Тисобальд горел, проклиная все предметы женского гардероба,
какие знал. Ох, уж эти дурацкие перчатки, дурацкий корсет, дурацкие
юбки! О!
— Тисо, — шепнула Эмма, руками сдерживая натиск
возлюбленного.
Тисобальд насилу оторвался от ее рта и тяжело задышал. Уткнулся
носом сначала в шею, а затем, продолжая обнимать Эмму, приник
губами к ключице.
— Завтра? — просипел он.
— Завтра, — заверила его Эмма и погладила парня по волосам.
Тисобальд успокаивался, но отлепляться не спешил.