— Никто не посмеет вас оскорбить! Даже мысленно!
— Тогда, наливай!
— Сол, подумай хорошенько, — хмыкнул Генрих. — Тебе еще ни разу
не удалось меня перепить. А это такая зараза, что мигом валит с
ног.
На столе перед гра Калвертом появилась пинта знаменитого пойла.
Сол сделал глоток и чуть не закашлялся:
— Ох, и ничего ж себе! Бытовые маги совсем осатанели. Изобретают
самогонные аппараты вместо того, чтобы заняться делом.
— Не трогай девушку, — подмигнул Генрих, имея в виду младшую
дочку папаши Бернарда, слабенькую бытовую магичку с фиолетовым
камешком в кольце. — Это ее призвание.
— Теперь поговорим? — спросил Сол, прикончив кружку.
— И все-таки ты изменился, — грустно сказал лорд Руци. — Стал
государственным человеком. Даже девчонку из трактира хочешь к делу
пристроить. И меня, да?
— Я хочу поговорить о твоем будущем, — язык у Соларда слегка
заплетался. И как только Генрих это пьет?!
— А что мое будущее? — Генрих пальцем указал на шрам. Щека была
обезображена. — Жена меня и так-то не любит. А теперь я еще и
урод.
— Не преувеличивай. Нужен целитель желтого уровня, сильный маг,
и он в два счета сделает твое лицо прежним. Могу я попробовать, —
Сол потянулся правой рукой с магическим перстнем к безобразному
шраму на лице у друга. Черный камень, знак архимага, налился жаром.
Но Генрих отшатнулся:
— Не надо!
— А, по-моему, тебе просто нравится страдать, — сердито сказал
Сол. — Почему ты не хочешь увидеть Лердес?
— Она меня не любит, — упрямо повторил Генрих. — В брачную ночь
мы говорили только о тебе. О твоих бесчисленных достоинствах.
— Разве? Помнится, ты говорил, что с удовольствием послушал,
какая же я сволочь.
— Разве ненависть не признак любви? Лердес думает только о тебе,
я для нее не существую. Она не написала мне ни строчки, пока была
беременна, о чем это говорит? Ни единого ласкового слова. А что мне
было сказано перед свадьбой? «Только одна ночь». А ведь я так
старался. Сдерживал себя, хотя мне хотелось смять ее губы своими
поцелуями и порвать эту чертову сорочку, которую моя жена так
старательно натягивала на бедра! — Генрих со злостью стукнул по
столу опустевшей глиняной кружкой и крикнул: — Папаша Бернард! А ну
плесни-ка мне еще!
— Вы мой любимый клиент, ваша милость, — сказал трактирщик,
наливая лорду Руци еще одну пинту ядреной самогонки. — Вы столько
выпили, а все еще держитесь на ногах! Это невероятно!