Когда-то давно, еще в той, прошлой жизни, ровно так же спросил
меня свекор после того, как выслушал мою историю отношений с его
сыном и последующего мытарства. Это было в ту, самую первую встречу
у них дома.
Память была жива, я даже почти наяву ощутила ароматы, которые
витали в тот день в их квартире на Арбате.
Пока Раиса Анатольевна укладывала моего сына, а затем сторожила
его сон (она тогда вцепилась в Сережку так, что оторвать ни у кого
бы не вышло, и сын будто что-то чувствовал – не сопротивлялся, хотя
к незнакомцам всегда настороженно относился), мы с Сергеем
Денисовичем беседовали на кухне.
Мой монолог длиною в ночь... Исповедь...
И вроде мир уже другой, и человек передо мной не тот, и разговор
иной, пусть тоже длинный и сложный – но как же все похоже!
– Выдохнуть бы тебе, расслабиться. Ты больше не одна.
Я не хотела плакать. Я вообще не сразу осознала, что по щекам
потекли слезы. Этой фразой, точно такой же, какую произнес тогда
свекор, Его светлость меня добил.
Я плакала, прикрыв ладонями лицо, как тогда... Будто снова
находилась в просторной и такой чужой кухне с высокими потолками.
Будто оглянись я сейчас – и вновь увидела бы за окном уютный
скверик, где стоял памятник легендарному советскому поэту Булату
Окуджаве.
И почему же чувства одиночества и беззащитности нахлынули так
беспощадно и крайне не вовремя? Я всегда, всегда рядом со свекром
чувствовала себя маленькой девочкой. Сначала напуганной,
растерянной, а потом любимой родной дочерью, которая в любой момент
и с любой проблемой могла прийти к отцу, зная, что он защитит,
направит, поможет...
Внешне Амадео и Сергей Денисович отличались (сходились лишь
некоторые черты, скорее даже мимика), но эти ирреальные ощущения,
когда при разговоре с аргерцогом мне мерещился то смех свекра, то
интонация его голоса, то его жесты и фразы – они выматывали и
ставили в тупик...
Ну же, Падловна, соберись! Не время, не место... Потом...
Обязательно потом поплачем о прошлом в подушку, когда никто не
увидит и не станет спрашивать, отчего в сердце игла сидит и выть
хочется так, что света белого не видно.
Я искренне любила свою прошлую семью. Уважала даже Раису
Анатольевну, которая буквально своими руками подтолкнула Витю к
уходу на войну. Не стоило ей, точно не стоило показывать ему
липовую справку о моем замужестве. Да, я пряталась, скиталась... И
за время расставания умудрилась сменить пять городов. Да, не желала
говорить Вите о беременности и посвящать его в свои планы о
рождении Сережки... Но если бы он меня нашел, если бы сам все
увидел, моя решимость бы треснула, осыпалась крошкой. Тогда мне
казалось, что я поступаю правильно. Он был моложе на десять лет,
перед ним были открыты все дороги и двери, Витя имел такие
возможности, о которых мне даже с учетом стабильной работы мечтать
не приходилось... Я и Сережка стали бы ярмом на его шее. Именно так
мне казалось.