Куцая собачонка выбежала навстречу и виляла не только хвостом,
но и своим тощим задом, прыгая на меня, пытаясь лизнуть в лицо. Я
поняла, что кусать она меня явно не собирается, но все же убавила
шаг. Ведь это на улице они такие ласковые, а зайдешь на территорию
дома и все: добрая животинка становится яростным алабаем.
Но собака не собиралась менять своего ко мне отношения и даже
отстала, когда я по тропке пришла прямо к двери. Пахнуло сытной
горячей едой. Желудок сжался так, что казалось, не ела пару
недель.
Осмотрелась еще раз и, решившись, забарабанила по двери. Внутри
грохнулось что-то, будто человек запнулся о железную бадью. Потом
раздались недовольные голоса. Дверь распахнулась с такой силой, что
будь я на пару сантиметров ближе, мне снесло бы половину лица
тяжелой железной щеколдой.
— Я уж понадеялась, что ты подохла в лесу, - голос женщины был
горловым, злым и еще… ненавидящим.
— Я? – только и смогла спросить, пытаясь рассмотреть ее лицо.
Она была крупной, с огромной грудью, какие любил изображать
Кустодиев. Платок или тонкое одеяло, накинутое на голову, закрывало
лишь плечи. Грудь, того и гляди должна была выпасть из щедрого
выреза на платье или кофте, я не разобрала в темноте.
— Либи явилась. Только без дров! - крикнула женщина куда-то
внутрь дома, и за ее спиной возникло мужское лицо, а потом и вся
его тушка. Он был тощий, высокий, с нечесаной бородой и такой же
шевелюрой. Серая рубаха висела почти до колен, а вот широкие штаны
были ему явно коротковаты. Выглядел он как деревенский сумасшедший
из какого-то фильма.
— Я замерзаю. Впустите меня, - прошептала я. - Дайте остаться до
светла. Утром я уйду, - продолжала я, борясь со страхом. Бояться
было чего! Эти двое, словно персонажи какого-то странного фильма,
называли меня еще более странным именем и выглядели как черт пойми
кто.
— Иди, - мужчина отстранил женщину, чтобы я могла войти. - Сам
схожу. Там убрать надо, - он махнул куда-то вглубь темного жерла
дома, и я сделала шаг, потом второй. Запах пота от них был просто
сумасшедший. Несмотря на то, что я вошла во все еще холодное
помещение, этот мерзостный «аромат» заполнил мои ноздри. За
открывшейся второй дверью был свет. Именно его я видела, лежа в
сугробе. Две свечи в разных сторонах вонючего помещения освещали
его быт. Вернее отсутствие оного.