Потом она ворвалась в мою жизнь, как ураган, потому что лишние
руки в саду пригодятся. Я отшила ее через пару недель, когда она
принялась приговаривать меня к церкви. Сначала я соглашалась и даже
находила успокоение в этом. Но когда она начала агитировать за
передачу комнаты этому приходу, хозяином которого был толстогубый,
рыхлый, хоть и молодой еще поп.
— Поживешь и у меня. Квартира тебе отойдет, а вместе повеселее.
Так и эдак, как ни крути, Анюта.
— Я не Анюта, тёть Надь. Я Аня, - недовольно бурчала я и
получала от нее недобрый взгляд и очередное: «Бог дает
смиренным.».
Потом появился Киря. Он тоже был детдомовский. Появился он не
потому, что я раньше его не знала, а потому, что старше был года на
три. Его знал весь наш лихой коллектив этого страшного места, где
дети должны вырасти, получить минимальные знания о жизни и выйти в
мир если и не полноценными, но все же членами общества.
Он вышел, но членом не стал: сразу попал на несколько годков в
другое общественное место специального воспитательного характера.
Только я об этом не знала.
Киря был красавчиком, балагуром и душой любой компании. Он даже
мог не материться, если судьба закидывала его в приличное общество.
В него влюблялись девочки из хороших семей, но он, еще не умея
тогда отсеивать послушных, нарывался на их отцов и терял то зуб, то
палец, то пару лет жизни.
Ко мне он заявился с цветами. Рассказал, что сдает свою комнату,
а сам хочет переехать в Англию. К слову, одет он был как приличный
тип из сериала, который ходит на работу, исправно платит налоги и
играет по вечерам с парой карапузов.
Недолго я выбирала между ним и тетей Надей с ее смирениями.
Продали мою комнату, переехали к его знакомому на пару дней, пока
продастся его угол. И все. Больше я его не видела.
Зато увидела, как выглядят тесты на беременность, купленные на
последние деньги. Два. Разных, как научила аптекарша. И, посетив
туалет на вокзале, уселась на лавочку у церкви, чтобы принять Бога
в сердце, а также надежду на эту самую Надежду.
Тетка молча отвела к врачу, и после недолгого осмотра и анализов
проблему решили. Это потом я сложила два и два, получив в
результате, что грехи – они кого надо грехи, а не всех. И тем более
не Наденьки, приведшей меня на «богоугодное» дело.
Жила я потом в ее садовом домике. Приходилось лопатить землю,
все лето содержать ее кур и свиней, которые, к моему удивлению,
осенью переезжали в тот же храм, а далее, видимо, “во чрево
коллектива заведения”. Зимой я жила там же. Для этого тетушка
пригласила печника, чтобы поправил небольшую печурку, обшила дом
утеплителем и, перекрестив меня и себя, вернулась в город.