И где, как не в собственной усыпальнице, проводить совещание с
наиболее знатными и влиятельными членами династии? Поручив
варагарду подготовить все для совещания и собрать некронскую
аристократию в одном из залов, а также изобразив что-то вроде
печали от новости о лишении разума вторым телохранителем, Алексей
принялся осторожно искать в информационной сети мира-гробницы
интересующие его сведения. Управление подобным инженерным чудом
было одновременно невероятно сложным и просто невообразимо
привлекательным. Мысль, преобразованная наукой некронов в понятный
столь сложной базе посыл, казалась чем-то невероятным и не
отличающимся от магии. Из-за околонулевых умений в этом процессе
действовать приходилось интуитивно, что стало причиной некоторых
казусов. Так, в какой-то момент захотев посмотреть на свое тело со
стороны, новый владыка неосознанно послал запрос в информационное
пространство, после чего совершенно неожиданно имел удовольствие
оглядеть себя глазами одного из каноптековых скарабеев.
Надо полагать, оригинальный Эхнатон Лучезарный мог вести себя
еще более внушительно, но даже так замершая фигура из некродермиса
излучала ауру власти и величия. На мгновение перед глазами возникли
образы царской ладьи, набитой придворными и стражей, с которой
фаэрон бесконечно давно командовал каким-то безымянным сражением, а
затем бесследно растворились в недрах памяти. Так какие же чувства
вызывала фигура лорда-некрона? Пожалуй, страх и трепет – как среди
врагов, так и среди союзников. Алексей даже поначалу не поверил,
что он, абсолютно ничего не делая, выглядел так, словно олицетворял
древнюю силу некронов и их стремление к восстановлению своей
утраченной империи.
Первым делом обращали на себя внимание глаза, сияющие ярким
изумрудным цветом. Оттуда, казалось, смотрела сама вечность, а
металлическое лицо, застывшее неизменной маской гладкого и
холодного металла, отливающего серебром и черным хромом, выглядело
одновременно и привычным, и абсолютно чужим. В этих чертах можно
было легко заметить элементы, напоминающие человеческие, но, будучи
искаженными и лишенными эмоций, они предавали всему особенно
зловещий вид. Отдельного упоминания стоила корона, если эту
конструкцию так, конечно, можно было назвать.
В центре покрытого сложными узорами и символами гребня,
свидетельствующего о статусе носящего, находился солидных размеров
некий неизвестный светящийся камень, излучающий мягкое сияние
чем-то напоминающее свет солнца. Быть может Эхнатона звали
Лучезарным именно из-за этого? Он ведь буквально мог озарять других
своим присутствием. Остальное тело, больше похожее на доспех, тоже
можно было считать произведением искусства – сложные узоры и
гравировки из глифов на некродермисе одновременно создавали
впечатление чего-то завораживающего, а также были вполне читаемыми
надписями, повествующими о тех или иных свершениях владельца. С
массивных наплечников, между тем, свисала мантия из какой-то
совершенно неощутимой ткани, больше напоминающей живую тень. Она
абсолютно не мешалась – настолько, что до взгляда со стороны о её
существовании фаэрон даже и не подозревал.