– Давай, голубчик, уважь гостей.
Половой метнулся исполнять заказ, только его и видно было. Павел
развернул лежавшую на скамье чью-то газету, полистал ее, несколько
раз фыркнул, наконец возмутился:
– Ну и куда это годится? Тут пишут, на Хитровом рынке инспекцию
делали, чтобы определить, достаточно ли чистоплотно продавцы
содержат свой товар.
– Ну-ну? – Николай отвлекся от разглядывания певчих птичек в
клетках.
– Автор сообщает, что там ужас ужасный творится. Тумбы, на
которых животных разделывают, никогда не моются, всюду грязь,
навоз, нечистоты, смрад, гниение снятых шкур, запекшаяся кровь,
стаи крыс, черви, фу. По двору сочится кровавая жидкость от
сложенных гнилых шкур. Все нечистоты сливаются в городскую трубу и
стекают в Москву-реку. Ножи, коими грязные мясники заканчивают
бренное существование несчастной живности, никогда не моются. Туши
висят на ржавых невылуженных крючьях. Получается, у того
трактирщика, у которого мы с тобой, Николашка, хулиганили, вообще
чистота безукоризненная.
– Безукоризненной она стала после работы бесплатных заезжих
молодцов, Херувимчик. А мне тот трактир больше запомнился скучающей
Грушенькой. Ну-ка, покажи, где там ужасы описывают. Люблю всякие
мандражи, чтобы под одеялом хотелось спрятаться, – и Николай
подхватил газету.
Селянка и расстегаи и впрямь были выше всяких похвал. Видимо,
этот трактир славился этими явствами, потому что к концу обеда
почти все столы в трактире были заняты сосредоточенно жующими
посетителями.
Когда были готовы рассчитываться и уходить, в трактире вновь
приоткрылась дверь и в помещение проскользнула худенькая девушка
лет восемнадцати. Быстро обведя глазами зал, девушка направилась к
столу, где сидели Авдеев и его подопечные, и присела на край
лавки.
– Угостите, господа, со вчерашнего дня не ела, – ясные глазки
умильно заглядывали в лица мужчин, – могу отплатить, я умелая.
Половой, пробегавший с подносом с мисками, замахнулся на нее
тряпкой:
– Иди отсюда, не мешай господам кушать. Иди, давай.
Но Николай был сыт и благодушен, поэтому бросил половому:
– Дай ей расстегайчиков ваших знатных. За наш счет.
– Слушаюсь-с. Только, господа…
– Иди, любезный. Принеси, что сказано.
– Слушаюсь-с.
Девушка, подскочившая со скамейки, снова села:
– Благодарствую, господа.
Пока ждали полового с заказом, Николай строго выспрашивал у
девушки, сколько ей лет, где живет. Девушка отвечала смущенно, но
довольно складно, а сама все ближе придвигалась к Павлу, который
сидел, свободно откинувшись на спинку. Тот фыркал, как довольный
кот, и, кажется, даже поглаживал тоненькую ручку, лежащую на
скамье. Авдеев не вмешивался, только внимательно слушал.