Беспокойные темные воды сомкнулись
над мешком, и он быстро пошел ко дну.
Я не сопротивлялась.
Первые лучи солнца робко просочились
сквозь тяжелые бархатные шторы, еще не смея тревожить густой сумрак
под балдахином, но я проснулась мгновенно, как обычно.
От постели густо пахло лавандой и еще
какими-то травами. А еще рядом кто-то спал – и не один! – и
истерический смешок у меня все-таки вырвался. Если ритуал, кое-как
проведенный в ночь перед казнью прямо в Фоссе Миде, все-таки дал
сбой, меня это не слишком бы удивило. Крохотная тюремная камера,
куда почти не заглядывает солнце, – совсем не то место, где можно
одолжить у любезного стражника уголек и с комфортом начертить
пентаграмму, а без нее... я-то думала, потребуется настолько
древний и темный ритуал, что придется вывернуться наизнанку просто
чтобы добыть все необходимое для его проведения. Какие-нибудь реки
крови, слезы девственниц, перо из драконьего хвоста и слюна
единорога (которую он, вероятно, пускал на плачущую девственницу) –
что там еще могло понадобиться, чтобы вырвать собственное сознание
из своего тела и перенести в чужое?..
Хватило горькой от соли воды да пучка
водорослей. Сегодня переменчивое море близ Эйфемии было милосердно,
но, кажется, не то чтобы прицельно точно. Во всяком случае, я все
еще была жива. Дышала, слышала и чувствовала.
Поскольку мое собственное тело
однозначно покоилось на дне Соломенной лагуны, куда-то мое сознание
все же попало. Я рассчитывала на принцессу Гунивер, но она никак не
могла делить с кем-то постель. Ведь не могла же?!
Руки, откинувшие одеяло, принадлежали
не мне. Слишком тонкие пальцы, холеная светлая кожа, по-птичьи
хрупкая косточка у запястья. Аккуратные ногти, отполированные
цветным порошком. В полумраке я не видела, каким именно, но
неестественная, какая-то стеклянная гладкость бросалась в глаза.
Так за руками ухаживали высокородные дамы, которым было куда важнее
выглядеть безупречно, чем сберечь ногти, если вдруг понадобится
мыть посуду и стирать белье.
Что ж, по крайней мере, я не так уж
далека от цели, а если добраться до окна, то можно даже определить
насколько.
С кровати я сползала почти не дыша.
Тела, привалившиеся ко мне с обеих сторон, немало усложняли задачу,
но я все же справилась – выбралась из-под одеяла, никого не
разбудив, и первым делом заглянула за бархатную штору. Увы, особой
ясности вид из окна не привнес: какой-то крошечный сад с беседкой в
самом центре окружали серые каменные стены. Напротив виднелись
массивные дубовые двери, и горшки с пышно цветущей геранью высились
по обе стороны от них, будто почетный караул. Чье бы тело я ни
заняла, особую свободу передвижения его настоящей хозяйке
предоставлять никто не спешил.