Внутри стоял тяжелый терпкий смрад гниющих трупов. На цепях
болтались изувеченные человеческие тела. У многих из них не хватало
кистей рук и ступней. Некоторых женщин отрезали груди. Мужчин почти
поголовно оскопили. Пропажа обнаружилась тут же. Все «лишние части»
просто побросали в угол. Теперь они выглядели скорее, как гниющая и
воняющая куча мяса, но в ней ещё угадывались очертания отрубленных
конечностей.
Вот только к несчастью попавших под ножи бедолаг, им не дали
умереть сразу или истечь кровью. Культи прижгли, а то, что осталось
от их тел, развесили, подцепив за рёбра. Те, кого миновала смерть
от болевого шока, ещё сутки, а то и двое, мучались, прежде чем
отдать богам душу.
Когда мы вышли на свежий воздух, никто так и не сказал ни слова.
Но даже барон, за всю свою долгую жизнь на юге повидавший немало
дерьма, был мрачнее тучи. Айлин мутило. Она то и дело порывалась
отойти в кусты и вывернуть свой желудок наизнанку. Посеревшее лицо
Бернарда не выражало ничего, кроме злости и отвращения.
- Там было явно не всё, - заметил сержант, бросая мрачный взгляд
в сторону сарая, некогда служившего скотобойней, - Интересно, куда
делось остальное? Растащили дикие собаки?
- Сомневаюсь, - мрачно бросил барон, - Не припомню, чтобы собаки
умели открывать засовы, пускай и наружные.
- Ну тогда, разве что они сами их съели, - Бернард невольно
поморщился, представив себе эту сцену.
- Не исключаю, - всё так же мрачно ответил барон.
Но путешествие не могло продолжаться вечно. Очередным утром,
затянутым дымчатой хмарью, мы увидели его. Величественный горный
хребет, мрачной стеной протянувшийся от горизонта до горизонта. Его
укрытые снегом вершины терялись в тяжелых свинцовых тучах.
Степь понемногу начинала сходить на нет. Бурые волны безбрежного
травяного моря бились о скалы сухого, колючего кустарника,
покрытого мелкими, жёлто-зелёными листочками. За полосой кустарника
начинались деревья. Сначала такие же небольшие и скрюченные, как и
сами кусты, затем всё прямее и выше. Вскоре над нашими головами
зашелестели густые зелёные кроны. Тучи немного разогнал прохладный
горный ветер, и сквозь листву пробились яркие лучи полуденного
солнца. Расплескались солнечными зайчиками по густому моховому
ковру. Над головами запел свою трель одинокий скворец. Где-то
вдалеке послышалось журчание первого горного ручейка.