—
Скормил высокий детёныш, который ходил на твой
окку-ультив.
—
Факультатив, — механически поправил Натан.
—
Я так и говорю -- окку-ультив. Его мышцы говорят о привычке к
физическим у-упражнениям, которые вы, люди, любите совершать от
недостатка движения, вместо охоты и полезной работы.
Спорт.
—
Не может быть, чтобы Толик, — удивился Натан. — Он же сам потом и
ловил отравителей.
—
У-у, спора дома помнит жизнь родителя, — шаман убрал лапку от
головы, и вместе с нею пропало ощущение блаженства, впрочем, ушла и
мигрень, только болезненный гул остался. — Ты препарировал дом без
маски и вдохнул последнюю живу-ую спору. Она попала в лобные
пазу-ухи, — он коготком постучал его по лбу, — оттуда с током лимфы
— в череп. У-уже и с нервной системой срослась. Потому ты слышишь
хранителей и архаиков. Да и видишь получше дру-угих людей — ведь в
тебе растёт дом со всей бытовой техникой, включая
локатор.
Натан с ужасом подумал о том, что Сусанна
Игоревна изначально знала о цефалоте, наверное ещё после первого
медосмотра, пройденного в ручейной прликлинике при смене места
жительства, вот и пригласила на объект, а вовсе не из-за
педагогических достижений. Возможно тогда цефалот ещё не пустил
корни и был операбельным. Однако Эта Сука знала и молчала,
надеялась использовать для контакта. Пока не превратилась в
чудовище. Или не превратилась, являясь им изначально...
—
Что со мною будет? — со страхом спросил он.
Малыш закрыл глаза, приоткрыл пасть и снова
зацокал длинно и низко, с гортанным ворчанием.
—
Длинный корень вырастил. Трепанация черепа превратит тебя в овощ, —
спокойно сказал затем, вдоволь нацокавшись. — Химиотерапия даст
лучший эффект, но в той дозе, которая станет у-убийственной для
дома, прикончит и тебя наверняка. Так что ты, по су-ути, в этом
теле не жилец.
Натан закрыл лицо руками и заплакал навзрыд
от безысходности, как женщина или ребёнок.
—
У меня сын без мамки растёт, — сказал он, всхлипывая. — Я отец
одиночка. Мне нельзя умирать.
Ноль-первый ничего не ответил, просто молча
сидел. Он был чужд эмпатии и сочувствию, вместо слов поддержки,
даже ложных, принюхивался вроде как с любопытством к свежему
ночному воздуху и смотрел своими глазками по сторонам, те мягко
поблёскивали в темноте. А может и сочувствовал, просто не видел
смысла в ненужных словах, особенно ложных.