Нет, я не бесчеловечна. Но всех не пережалеешь, сердца не хватит, да и не каждого хочется жалеть. Может, это уже профессиональная деформация, но ко всему привыкаешь, и к боли, и к крови, и к смерти. Придёшь домой после смены, поешь и спать ляжешь спокойно, и заснёшь, и забудешь.
Но вот этого, с его бездонными колодцами, что глядят сейчас на меня, как на последнюю свою надежду, и в то же время стыдятся, забыть не смогу! Если отвернусь сейчас и дам Никитичне совершить над ним поругание, а в его глазах именно так и читается, чего он ждёт от санитарки, не прощу себе!
- Анна Никитична, передохните немного, там чайник вскипел, заварите с травками, как Вы умеете, а я пока сама с ним разберусь, - забираю баллон с аэрозолем у оторопевшей боевой подруги, - не сомневайтесь, мы справимся, - говорю ласково и спокойно. То ли бабку успокаиваю, то ли странного клиента.
- Ну, зови, если что, - даёт наказ Никитична и, несколько раз оглянувшись, в глубоком сомнении удаляется.
Я немного медлю, смотрю, как леший, а именно так сейчас хочется его назвать, затравленным взглядом провожает своего врага. А когда Никитична исчезает за поворотом, протягиваю ему руку и говорю, как можно спокойней,
- Идём! – и великан послушно хромает за мной.
Завожу его в душевую. Не в ту, что для персонала, а в специальную, для обработки пациентов. Она у нас без внутренних замков, чтобы не запереться изнутри, зато, снаружи вполне солидная защёлка. Если, какие буйные находятся, то эта душевая за место карцера служит.
В помещении широкий квадратный поддон на манер бассейна с бортом шириной в два кирпича и высотой примерно в пять, облицованный однотонно-голубым кафелем, от оттенка которого, становится ещё холодней, душевая лейка на длинном шланге и тут же уборная. Словом, всё под руками, и никаких отдельных предметов мебели, сплошной монолит, чтобы невменяемый товарищ, кои попадаются периодически, не смог нанести увечий ни себе, ни персоналу.
- Садись! – указываю ему на бортик поддона, ногами вовнутрь. И включаю тёплую воду, пускай его несчастные ступни начинают отогреваться. Горячую нельзя, там, в сосудах, возможно кровь так заледенела, что от резкого перепада температуры начнёт сворачиваться, образуя тромбы и разрушая клеточные стенки.
Он исполняет, наконец-то отбросив свой фиговый листок в сторону и зажавшись. Надев длинные толстые перчатки, командую,