Дозорные, которых выставил Блэквуд, спали – видимо, ночной гость
навестил и их. Марта подошла к нашему костру и сразу заговорила
торопливым шепотом:
— У меня мало времени, — голос ее заметно дрожал. — Скоро Артур
проснется и заметит, что меня нет. Я его усыпила. Как и сестру.
— Говори, — кивнул я, внимательно следя за её реакцией.
— Давай отойдем, — в её глазах мелькнул страх.
Я последовал за ней, держа руку на рукояти меча. Доверять ей
полностью было бы глупо. Как только мы оказались вне пределов
слышимости, она разрыдалась – тихо, сдавленно, словно даже сейчас
боялась, что её услышат.
— Вам нужно уходить! — её слова звучали как мольба. — Он хочет
завтра пойти за черным кристаллом. А для него нужна жертва!
— Что? — я почувствовал, как брови у меня сами собой поползли
вверх.
— Изнанка не просто дает, но и забирает. Те две смерти были не
просто так. — Она говорила быстро, буквально захлебываясь словами,
смысл которых терялся в ее громких всхлипах. — А тут еще вы... Я
хорошо знаю его... Так уже было. Когда говорил с вами...
— Подожди! — Я попытался остановить этот поток слов.
— Вы не понимаете! — её голос сорвался. — Вы — жертва! Он
получит еще несколько черных кристаллов. Помимо силы Артур собирает
и их, чтобы продать подороже, когда вернется. А они стоят...
Много!
Она перевела дыхание и продолжила еще более отчаянно, хотя это
уже и казалось невозможным:
— Прошу! Уходите в Изнанку и не возвращайтесь сюда! То что он
сказал, что нельзя выйти из нее в другом месте – это ложь! Можно!
Да, это сложно и опасно, но здесь вам точно оставаться нельзя!
Внезапно все её тело затряслось, и кожа пошла волнами, словно
под ней перекатывались невидимые змеи. Реальность вокруг неё словно
треснула, как старое зеркало.
— Видите... Видите, что он сделал? — она почти кричала шепотом,
её глаза расширились от ужаса.
Я застыл, пораженный тем, что происходило сейчас перед моими
глазами. Марта менялась, и это было похоже на ускоренную съемку
увядающего цветка. Её гладкая кожа покрывалась морщинами, словно
иссушенная невидимым огнем.
Черные волосы на глазах теряли цвет, превращаясь в серебристые
пряди. Но самым жутким было то, что эти изменения затрагивали
только внешнюю оболочку. Под старческой кожей всё еще угадывались
молодые, упругие мышцы.
— Видите теперь?! — её голос стал хриплым, надломленным, как
треснувшее стекло. — Он высасывает жизнь, время... — она судорожно
схватилась за горло, словно слова причиняли ей физическую боль. —
Тварь! Ублюдок! Нам уже не помочь, а вот вам... — её глаза,
окруженные теперь сетью морщин, горели лихорадочным блеском. —
Уходите!