Жека прикинул — время сейчас примерно 23 часа. Это ждать
придётся, стоя в этой клетушке, больше 10 часов. Да...
стрёмно...
— Начальник! Дай хоть в туалет сходить! Попить хоть! — стали
бурогозить мужики. — Колосники горят!
— Не положено, мужики! — краснорожий отрицательно покачал
головой и запихнул Жеку в камеру. — Через час на оправление поведу.
Терпите.
Хорошо, что место досталось у самой двери, тут хоть был приток
воздуха и не так воняло, как в глубине, где и пердели, и сопели, и
дышали перегаром. Но в основном люди дремали, закрыв глаза и
опёршись друг о друга, временами просыпаясь и спрашивая, который
час. Но время никто, естественно, не знал. Знали только одно — оно
тянется очень медленно.
Где-то через час в коридоре раздалось журчание — в одной из
камер кто-то, не выдержав, начал мочиться прямо на пол через
решётку. Усатый мусор, улёгшийся поспать на лежанку у стола,
услышал это и громко заорал, разбудив весь клоповник.
— Ты что делаешь, сука? Что творишь? — громко заорал усатый. — А
ну выходи, сука! Николаев! Егоров! Камеру открывайте, выводите
того, кто нассал!
Мусора загромыхали замками, однако найти того, кто именно нассал
на пол коридора, совершенно не представлялось возможным — сам он,
естественно, не признался, а своего связчика однокамерники не
сдавали. Мусора, чертыхаясь, выволокли из камеры человек пять самых
ближних, стоящих у двери, и стали охаживать их дубинками. Люди
только закрывали руками головы и животы, боясь, что мусора
искалечат их. Но били недолго — минут пять.
— А теперь пол вытирайте от ссанья! — велел усатый. — Куртками
прямо вытирайте! Давай-давай! Досуха вытирайте.
Пришлось мужикам снимать куртки и вытирать ими мочу с пола. Не
хотелось им, конечно, но деваться некуда — трое ментов стояли рядом
и поигрывали дубинками, только ожидая возможности пустить их в ход.
Когда пол вытерли, усатый велел выводить задержанных в туалет.:
— Егоров, выводи по двое. Начинай с первой камеры.
Краснорожий, улыбаясь, открыл камеру и скомандовал:
— Выходите, мужики! Повезло вам! Делайте свои дела быстро. Двое
идут, двое готовятся. Как двое приходят, идут следующие.
В камере поднялся градуса настроения — наступила хоть какая-то
подвижка в беспросветной ночи. Много ли человеку надо... Сразу
шуточки, прибауточки полетели.