Фрол рассказал стражникам, как Мирон ему жизнь спас да колдуна
одолел. Гордей парня по плечу хлопнул, Сенька большими глазами на
Мирошку уставился, а наемник Гуня, только что принятый в десяток,
сказал одобрительно:
– О, Мирон есть зер гут! Карош зольдат!
А вот десяток Демьяна Лютого ни единому слову Фрола не поверил.
Еще и смеялись.
А Вахрамейка, прихвостень Демьяна, ехидно повторял:
– Так ведь всем давно известно: не герой Мирошка! Совсем не
герой!
6. ШИРМА ИЗ СТРАНЫ ХИН
Вот ведь и не десяток даже под рукой у Гордея, а полдесятка –
Фрол, Мирошка, Сенька, Булат да Гунтер-Гуня. А слухи о их силе,
отваге, смекалке да ловкости сразу побежали по Град-Столице.
Бывало, войдет ввечеру в харчевню горбатый сказитель Кривуша да
начнет своим красивым голосом: «А не рассказать ли вам, люди
добрые, как Гордей Кондратьич загнал Лихо Одноглазое в чащу за
Поганое болото и возвращаться запретил?» И никто не спросит: что,
мол, это за герой такой – Гордей Кондратьич? Враз потеснятся на
скамье, усадят Кривушу за стол, а хозяйка харчевни ему еще и каши
бесплатно положит – только б сказывал!
И ничего нет удивительного в том, что, едва в царском дворце
начались непонятные дела, тут же царь велел послать не за
кем-нибудь, а за десятником Гордеем.
* * *
– Я думал – кто-то глупые слухи пустил, – недовольно сказал царь
Дорофей. – Полон дворец бездельников, вот от скуки и сочиняют
страшные байки. Но гляжу – дело-то и впрямь серьезное. Завелась у
меня, Гордей, нечисть – и по дворцу ночами бродит.
– Не домовой ли расшалился, царь-батюшка? – на всякий случай
уточнил Гордей, хотя и понимал, что уж это царь велел проверить в
первую очередь.
– Я позвал бабку-ворожейку. Она говорит, что домовой забился на
чердак и разговаривать с нею не хочет. Боится чего-то.
– Вот даже как... И о чем слуги-то болтают?
– Сначала говорили, что ночью по темным переходам хлопают птичьи
крылья. Подумали сперва, что из птичника куры выбрались и без
присмотра в терем забрели. Но это ж не одну ночь было! К тому же
утром нет ни кур, ни помета, ни перышка оброненного. А птичники
клянутся, что всё куриное племя вместе с петухами спит на насестах,
как им от веку и полагается.
Дорофей замолчал. Десятник не торопил государя, хоть и понимал,
что из-за хлопанья крыльев его во дворец не позвали бы. Нельзя
встревать в речь государя.