Все было зря, - была одна из ее последних мыслей.
Ну хотя бы не в Аду.
Она успела увидеть полные злобы глаза свежевателя разума, а
потом кусок обшивки буквально выбил ее наружу. Боль была такой
силы, что Кинн не смогла даже закричать. Тем лучше. Она разобьется
и не успеет об этом подумать как следует.
Потом было голубое свечение, и ощущение ласковых материнских
объятий. И песок пляжа, на который ее осторожно уронила неведомая
ей сила.
Ну конечно, это превратит меня в чудовище.
А чего еще я ожидал?
Астарион
Открыв глаза, Кинн обнаружила себя на удивление целой и
невредимой для полуэльфийки, рухнувшей оземь с такой высоты. Вокруг
все пылало и плавилось, безмятежный когда-то пляж с белым песком
был усыпан отвратительного вида обломками, искореженными частями
корабля, но она была невредимой. И все еще беспямятной.
Была у нее надежда, что память ее вернется, стоит только
выбраться с иллитидского корабля, но она оказалась тщетной. В
памяти все еще зияла пустота. А в голове, где-то между мозгом и
глазом, в весьма узком, надо полагать, пространстве, ворочалась
личинка. И если в кратчайщие сроки не придумать, как вытащить ее из
головы, то будущее станет таким же пустым, как и прошлое.
А еще пришла злость. Там, на корабле, в Аду — в прямом и в
переносном смысле — ей почти не было места, но сейчас возникло
желание кромсать, крушить, бить всех, кто навлек на нее это
бедствие. Кинн стиснула кулаки так, что ногти вонзились в нежную
кожу, и ощутила стекающую по пальцами кровь. Приказала себе
успокоиться. Для того, чтобы выбраться из этой передряги, нужны
свежая голова и чистый разум.
Отряхнув одежду от песка, она пошла вперед оглядываясь в поисках
того, что может ей пригодиться. Вокруг валялось множество самых
разных вещей, и то и дело под ногой оказывалась бутылка или
оловянный кубок, или обломки удочки. Или труп.
Кинн опустилась на корточки.
До этой минуты разум ее был холоден и пуст. В нем не было не
только воспоминаний, но и особых желаний. Она действовала
рационально. Но сейчас... руки ее потянулись к зловонному куску
мяса, а на лице появилось подобие улыбки, растягивая губы самым
уродливым образом.
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы прогнать ее. Это
мерзко.
Это жутко.
Что-то еще живет во мне, - поняла Кинн, поднимаясь и вытирая
чужую кровь об одежду. Что-то помимо личинки иллитида. Возможно,
кое-что пострашнее.