- Закусил? - с мрачной иронией спросила Кинн.
- Ты выглядишь так, моя радость, словно тебе это тоже не
помешает, - Астарион окинул ее взглядом, о которого мурашки
пробежали по коже. Сразу и нельзя было сказать, примеривается ли
он, собираясь еще раз отведать ее крови, или же наоборот, видит в
ней ее тьму, ее жажду убийства.
- Я предпочла бы вкушать плоть, а не кровь, - сорвалось с губ
прежде, чем Кинн прикусила язык. Ощутив на себе полные подозрения
взгляды менее кровожадных товарищей, она тряхнула головой и быстро
направилась к открытым наконец воротам.
Память ее была пуста, но все же Кинн с уверенностью могла сказать,
что, ступив в друидскую рощу, должна была ощутить нечто совсем
иное. Это место должно было полниться жизненными силами природы, ее
соками. Вместо этого Кинн ощущала тревогу, даже страх, ожидание
чего-то дурного, чего-то убийственного. И ее дурная кровь
отзывалась на это странно: без уже ожидаемого предвкушения, с
опаской.
Что бы тут не происходило, лучше было поскорее оставить это место и
пойти дальше.
- Тут удивительно напряженная атмосфера для священной рощи, -
Шэдоухарт ощущала то же самое, и голос ее звучал тяжело и тревожно.
- Давайте не будем тут задерживаться. Но сначала все-таки проверим,
нет ли тут целителя.
- А мне кажется, вполне приятное местечко, - промурлыкал
Астарион. - Если отвлечься от того, что скоро мы все умрем.
Он солгал. Потихоньку Кинн научилась определять это по его тону.
Чем легкомысленнее говорил вампир, чем изысканнее были его слова,
чем слаще голос, тем меньше хотелось доверять ему. Точно так же
Астарион ощущал напряжение и тревогу, пропитавшую воздух священной
рощи, но не желал это признавать.
- Сырая магия, - поморщился Гейл. - Слишком много сырой магии. И
спорщиков.
В основном вокруг были тифлинги, одетые просто, весьма потрепанные
на вид и удивительно беспомощные. Они обладали рогами, хвостами,
длинными когтями и острыми клыками, но при этом были удивительно
беспомощны перед опасностями этого мира. Сладостно представлять,
что стало бы с ними и с этой рощей, прорвись гоблины за
ворота.
То есть, страшно. Конечно, страшно.
Кинн вонзила ногти под кожу, приказав себе успокоиться, и пошла
вперед.
Спорщиками, о которых говорил Гейл, оказались уже знакомые тифлинг
Зевлор, должно быть местный лидер, и Арадин, человек, полчаса назад
так отчаянно умоляющий открыть ворота. Сейчас, оказавшись в
безопасности, он приободрился, расправил плечи и выглядел готовым к
атаке. Насколько помнила Кинн — в пылу сражения особого не было
времени отвлекаться — он не слишком-то стремился проявлять в
схватке с гоблинами героизм или хотя бы инициативу.