- Это старые, - донеслось снизу. – Теперь подобные запрещены к
эксплуатации. Из соображений гуманизма.
- Чего?! – уточнил Метелька, свешиваясь.
- Человеколюбия, - пояснил я ему.
- И прошу заметить, что далеко не все были согласны с этим
запретом. Всё же в конечном итоге дешевизна проезда искупала
некоторые неудобства… впрочем… не знаю. Слышал, что их до сих пор
используют на частных дорогах. Но сколь правда, судить не берусь…
ваше здоровье.
Выпили они, не чокаясь.
- Простите, из закуски только шоколад и пирожки. Матушка
собрала. Она всегда волнуется, когда мне надобно по делам
отлучится. Вот и беру… угощайтесь. И детишек угостите. Вот эти с
визигой[6] осетровою… матушка её как-то
хитро отваривает, с травами. Очень ароматная выходит. А это с
капустой. С яблоками вот.
От пирожков ни Еремей, ни мы с Метелькою тем паче отказываться
не стали.
Вкусно.
Очень даже. И от пирожков пальцы блестят маслом, пусть даже
Еремей выдаёт по платку.
- Хорошо… - голос доносился снизу.
А поезд-таки тронулся. Сперва неспешно, со скрипом и каким-то
тяжким скрежетом, который заставил Лаврентия Сигизмундовича
замолчать, с покачиванием и грохотом чьего-то багажу, что полетел с
верхней полки. И матом, само собою. Куда ж без него в такой
обстановке.
Я дожевал пирожок и, закинув руки за голову, прикрыл глаза.
Накатывала усталость. Всё же ночью в том сарае не особо и спалось.
Под утро вовсе замёрз. Лето-то явно заканчивалось, да и от реки
прилично тянуло.
- …говорят, что тени очень машинистов любят, - теперь мой слух
вычленял из общей массы шумов конкретный этот голос, пусть даже
говорил Лаврентий Сигизмундович тихо. – Что железная дорога, она же
ж не так, а на костях строена… на костях народных.
Он заговорил ещё тише.
- И потому бродят окрест призраки. Они-то и вредят. А ещё
цепляются к людям дорожным. Нет, я знаю, что Синод признал дорогу
безопасною, что штатные священники каждый месяц вагоны освящают, но
все равно ведь…
Я поглядел на Метельку. Тот, кажется, подобными страхами не
маялся, да и вовсе не маялся, но закинул руки за голову и
дремал.
Напротив, через проход, верхнюю полку заняли те самые детишки,
кроме разве что старшего, и гусь. Влезли втроём, да так и сидели,
плотно прижавшись друг к другу. Только совсем мелкая девчушка
сунула палец в ноздрю да так и застыла.