Росла
маленькая Тамила здоровой и послушной, стала для бабушки настоящей
помощницей и опорой. А Виорика снова удивлялась, как у ее непутевой
дочери могла уродиться такая умница.
В лекарское
ремесло бабка посвящала внучку с малых лет. Вместе они вставали ни
свет ни заря и отправлялись в лес за травами, доходили до соседних
холмов и гор. Не зря их деревня носила такое название. Места здесь
были богатые целебными растениями, родниками с лечебной водой,
чистыми озерами. И во всей этой красоте росла и хорошела
Тамила.
От кого
именно Маяна нагуляла дочь, Виорика могла только догадываться, но
чувствовала во внучке ведьмачью кровь.
«Коли
так, — думала лекарка,
— то тем лучше для нее.
Ведьмачья кровь — это сила. Колдовать она будет, меня заменит. В
лекарском ремесле быть ведьмой необходимо. Любую хворь можно куда
быстрее излечить, от чудищ разных деревню уберечь»,
— рассуждала
старуха.
Да только
ежели знала бы она, чем этот дар обернется для ее внучки, то
уберегла бы ее и отправила куда подальше.
Людям
свойственно винить в своих напастях тех, кто от них отличается. Так
и с Тамилой случилось.
Через год
молодая ведьма схоронила свою бабушку. Много сил тратила она на
помощь деревенским, когда внезапно в селение пришла странная хворь.
Люди падали от слабости, истощенные, обескровленные, некоторых уже
похоронили…
Догадывалась Тамила, кто стал причиной подобного
лиха: видать, завелся среди жителей самый настоящий упырь,
скрывающийся под человечьей личиной.
Пришли за
ней на закате — толпа с вилами, факелами. Выволокли несчастную
девушку и давай обвинять во всех грехах и напастях. Туда же
приплели и то, что от одной соседки муж ушел к другой, и что у сына
главы всё не ладится в постели с молодой женой, и что жена мясника
никак забеременеть не может, — всё в одну кашу. В Тамилу полетели
камни, один зацепил ей в бровь, по щеке потекла кровь.
Связали ей
запястья и бросили в сарай, пока мужики дрова для костра собирали,
а женщины кричали:
— Сжечь
ведунью! Пусть заживо сгорит ведьма проклятая!
Тяжело
стало Тамиле на сердце: сколько лет они с бабушкой, а затем она
одна, тратили времени и сил на то, чтобы каждого вылечить,
позаботиться, роды принять. А теперь она для них словно
прокаженная.
— Тами, ты
тут? — послышался детский шепот — и в щель между досок заглянул
голубой глаз.