Лорд, кстати, звонил два раза. В первый раз поведал, что
они всей бандой-командой решительно обезглавили и оголили филиал,
прекратив трудовые отношения с банком. С набором персонала всё шло
по плану, как и с работой пока полностью загадочного для меня
офиса. А ещё деликатно, в фантазийной форме, до боли напомнившей
речи сенатора Кузнецова по громкой связи, рассказал, что какой-то
ушлый папарацци случайно запечатлел встречу одного южного
золотопромышленника с ещё одним, «вторым» господином. Снимки
мгновенно облетели весь глобус, появившись на профильных
бизнес-ресурсах. В этой связи почему-то упали акции золотых
приисков, три из которых тут же, буквально на следующий день,
прикупили какие-то немцы, через третьи, ясное дело, руки. Я
вспомнил слова Второва, что правильное управленческое решение
обязано давать профит сразу по нескольким фронтам, и его телефонный
разговор с неизвестным Гюнтером. Мощный старик был вполне в своём
репертуаре.
Второй раз Серёга снова начал со сводки со своих-наших
финансовых фронтов, которую я теперь слушал гораздо внимательнее,
потому что понимал уже значительно больше. А ещё рассказал про
некоторые бизнесы, предположительно имеющие непосредственное
отношение к Михаилу Ивановичу, и рекомендовал, если о том зайдет
речь, не отказываться в них поучаствовать. А то, сказал, какой-то
однобокий я получался инвестор. Недостаточно диверсифицированный.
На этом словосочетании я отпустил вожжи внутреннего фаталиста,
который, кроме того, что снова проголодался, так ещё и проявил на
свою беду интерес к этой беседе. Слушая про ставки, индексы и доли
он бледнел и отдувался. На словах про какие-то дивергенты,
диклофенаки или деривативы, я не запомнил — вообще чуть лаять не
начал. Упрёк в недодиверсифицированности он, да и я, впрочем,
восприняли как личное оскорбление, притом откровенно матерного
свойства, отреагировав, как нам казалось, вполне симметрично. По
крайней мере, проходивший мимо Антон сбавил шаг, а в середине
реплики, когда мы прервались на долгий вдох, показал большой палец.
Короче, Серёга понял, что зря начал грузить меня на отдыхе, но
последние слова оставил всё равно за собой, по-ихнему,
по-лондонски. Ими были «сам пошёл ты!», которые он с смехом
прокричал в явно докрасна раскалившуюся трубку, которую тут же и
повесил. Ну, то есть отключился.