– Сережа, скажи: а твои предсказанья сбывались уже?
Отведя взгляд от дяди, Сергей словно нехотя бросил:
– Да, в общем-то, нет… Ну, я занимаюсь этим чуть более года… – Он сделал еще одну паузу. – Но я видел несколько раз такие же знаки на руках у утопленников.
– Где?! – голос дядьки прозвучал неожиданно жестко.
– М-м… в морге.
Резко хлопнув себя по колену, дядька выдохнул воздух:
– Так, ладно, Сережа, допустим!.. – Он снова махнул фотографией. – Но ты тогда точно определил, что этот человек умрет от воды? Не сгорит и не будет застрелен, а вот прямо утонет?!
– Уверен, – Сергей продолжал смотреть в пол.
– Хорошо, подожди меня в коридоре!
Тяжело встав со стула, Сергей посмотрел на майора и вышел из кабинета. Прикрыв его дверь, с облегчением прислонился к стене, но еще разобрал, как два голоса прозвучали за дверью:
– Хиромантия, твою мать!.. Федорыч, ты действительно во всё это веришь?
– Да я сейчас в черта поверю! – Голос дядьки почти резонировал. – Ведь два дня уже ловим его, а пока никаких результатов! До субботы его не поймаем – с меня шкуру спустят!..
«Сидящий на валуне машинально поежился:
– …Дядя Слава пришел ко мне через день – для того, чтобы лично сказать мне, что они обнаружили последнего беглеца. Рота внутренних войск прочесала болота к востоку от города и нашла его утонувшим в одном из затонов…»
* * *
На кухне квартиры сидели Сергей и его хмурый дядька. Держа в руке «шкалик», последний сосредоточенно разливал в рюмки водку. Сейчас на лице подполковника не было мрачной тревоги, однако усталость во взгляде и странное выражение, от которого сам Сергей ощущал неприятную тяжесть в затылке, говорили о том, что сидящий напротив него не пришел в себя окончательно…
Разобравшись со «шкаликом», подполковник взял рюмку и мрачно сказал:
– Ну, чего, племяш, с «крестничком»?!
Он, не чокаясь, выпил и какое-то время сидел неподвижно, наконец, горько выдохнул:
– Взрослый ты уже, Сереж, умный… советовать поздно тебе! Но я тебе посоветую, не удержусь!.. – Дядька мрачно склонился к племяннику, который сидел, не беря в руки рюмку. – Брось ты эту хиромантию! От лукавого это! А если не бросишь… ничего хорошего от жизни не жди!
«На холме помрачневший рассказчик взглянул мимо камеры:
– …В тот момент я не знал, что слова дяди Славы осуществятся самым ужасным образом всего через несколько лет. Впрочем, даже если б я знал это точно, то вряд ли б уже прекратил заниматься изучением рук. К той весне хиромантия затянула меня, словно болото, выбираться из которого у меня не было ни сил, ни желания. Я будто бы выпрыгнул из самолета и стремительно мчался к земле, не подозревая о том, что мой парашют неисправен!..»