Охота не заладилась. Собака лаяла где-то далеко, похоже, сбилась со следа. От нечего делать я стал рассматривать наган. У револьвера была интересная кинематика: при нажатии на спусковой крючок барабан немного отходил назад, поворачивался на одну седьмую окружности и подавался вперёд. В это время взводился курок, а при дальнейшем нажатии происходил выстрел. Этот револьвер был порядком изношен, поэтому курок не взводился. Я нажимал на спуск и смотрел, как проворачивается барабан. Чтобы лучше рассмотреть, я повернул ствол к себе. Видимо, у меня есть «ангел-хранитель». В какой-то момент краем глаза я увидел: курок взводится. Мне показалось, что я оцепенел, понимая, что сейчас грянет выстрел, и я всажу себе пулю в лоб. Усилием воли я приподнял ствол и стал ждать выстрел. А он не произошёл – курок просто встал на боевой взвод. Я перевёл дыхание и спрятал наган – от греха подальше, – а при первой возможности отдал его хозяину. Впрочем, на привале мы расстреляли все патроны по бутылке.
В 44-ом году я пошёл в школу. Шла война. Почти каждый день кто-нибудь из школьников не приходил. Учительница сообщала: «У них убили папу». И весь класс замолкал. Не было ни тетрадей, ни карандашей. Мать отдала мне чёрный карандаш, которым она подводила брови, бабушка сшила сумку, в которую я положил оставшийся от старшей сестры букварь. От отца – он был учителем – остались тетради, некоторые были исписаны карандашом. Ластика не было. Я снял со швейной машинки резиновое колечко и стирал им карандашные записи. Так у меня появилась тетрадь. Другие писали на старых газетах, некоторые на полях книжек. Сумку с букварём и тетрадкой я не снимал ни на уроках, ни на переменах.
У нас была большая карта Советского Союза, которая висела на стене. Каждый вечер мы слушали по радио «Последние известия», а я втыкал иголки в освобождённые города и натягивал на них красную нитку, которая – конечно приблизительно – изображала линию фронта. К бабушке приходили старушки-подружки, читать они не умели, но, видя, как двигается по карте красная нитка, откровенно радовались приближающейся победе. К сожалению, не все они, включая и мою бабушку, дожили до этого радостного дня.
В средине сентября после занятий нас выводили на уборку картошки. Старшие школьники копали, младшие собирали. После десяти собранных ведер одиннадцатое отдавали нам. С какой гордостью я нёс ведро картошки домой – это был мой первый заработок. В зимние каникулы нас привлекли к вывозке дров для школы. Дрова были наколоты, но лежали в стороне от дороги. Мы, как муравьи, двигались цепочкой, неся каждый по одному полену. Заведующая школы вместе с физруком укладывали дрова в сани, в которые (не удивляйтесь!) была запряжена её корова.