И стал с тех пор наш дровосек в большом достатке жить,
И честным словом он теперь стал крепче дорожить.
И всё бы было хорошо, но вновь пришла беда:
Его жену, как тот топор, похитила вода.
Сидит опять на берегу, и горько слезы льет,
И перед ним, как в прошлый раз, всевышний
предстает.
«О чем сегодня плачешь ты, о чем ты слёзы льёшь?
О чем, скажи мне, не таясь, ты горько вопиёшь?»
«Да как же мне тут не вопить, как не рыдать
навзрыд,
Ведь облик милой мне жены навек рекою скрыт».
Господь промолвил: «Не беда, восполню я урон»,
И, не колеблясь, из воды достал Шарли́з Теро́н.
Душа вдовца, в который раз, судьбой потрясена,
Ну, а господь в упор спросил: «Твоя это жена?»
И дровосек, потупив взгляд, от наглого лганья,
Скрывая радость, отвечал: «Моя, господь, моя!»
И тут всевышний, закричав, всю рыбу распугал:
«Ведь ты был честным, дровосек, зачем же ты
солгал?»
Мужские логика и честь – особенный предмет,
И вот всевышнему какой дает истец ответ:
«Будь милосерден, господин, представь такой
расклад:
Я отказался от Шарлиз, чему ты был бы рад,
Тогда, как водится, уже, усилив каламбур,
Ты б, ни секунды не смутясь, достал бы Деми Мур,
И я бы снова отказался, и ты б достал мою жену,
И тут, когда бы я признался, её б отдал, но не одну!
Ты б мне отдал Терон и Мур, к моей единственной в придачу,
И я, представив сей расклад, от счастья, как от горя плачу.