Злая ответила презрительно:
— Это если нуждается. А эта вот не
нуждается! — Почти крикнула, а потом продолжила более спокойно. —
Тебя, дуру, уже кормим. Мари вон тоже. Хватит нам нахлебников. Ещё
одной не надо.
И Мишель перевела взгляд на ту,
улыбающуюся, похожую на бандитку. Её улыбка ни на каплю не
изменилась, и она все так же сидела, опершись на дерево, и будто не
собиралась отвечать.
А Мари, которая привела её сюда,
которая пыталась рекомендовать Мишель своим подругам, огляделась,
мигом смекнула, куда ветер дует, и, жалобно глядя на Мишель,
отступила в сторону. И тут улыбчивая и наглая общинница обронила
сквозь свою улыбку:
— Это если бы она не одна была…
Мишель уставилась на говорившую: ей
одной не рады, а двоих бы приняли? А та не спеша потянулась, отчего
её грудь приподнялась и всколыхнулась, прикрыла глаза, улыбнулась
блаженно и промурлыкала:
— Это если бы хоть один мужик
остался… Из тех, кто её на берег высадил…
И глянула сквозь прищур. А потом
встряхнулась и вновь уселась, как раньше. Мишель от упоминания о
матросах содрогнулась — мужчины, которые сегодня высадили её на
берег, были не то чтобы людьми опасными, а… Нет, они были не только
опасны, но и ужасны! В ушах на мгновение снова зазвучал стук в
дверь каюты, пьяные вопли и злой голос дока, и эти воспоминания
вмиг пробудили и те, другие, более ранние, но не менее ужасные. И
Мишель пришлось усилием воли отгонять этих призраков прошлого. И
едва она справилась с памятью, как тут же пришло понимание, будто
вспышка молнии, кого напоминает ей эта лениво улыбающаяся и
потягивающаяся женщина.
Кошку. Весеннюю кошку, которая
трется обо всех, мурчит, задирает хвост, валяется по земле,
показывая брюхо и зазывая котов.
Мишель замерла ошеломленно. И это —
монахиня? А что она, Мишель, вообще знает о монахинях?
А может… Может, док совсем не это
имел в виду и на просто неправильно его поняла?
Или… Или сам док ошибался?
— Гнать её взашей. Зачем нам такая?
— Улыбнулась женщина, похожая на мартовскую кошку, да так
доброжелательно и даже весело, будто печенье по новому рецепту
отведать предложила.
Сначала неприятные воспоминания,
потом странные мысли про кошек, а теперь вот это противоречие злых
слов и добродушного тона... В душе Мишель поднялась злость. С кем
здесь заключать союз?! Вот с этими… с этими… Монашками?! Ну пусть
будет — общинницами. Она им не нужна, и это понятно. Ещё раз Мишель
обернулась к Мари — ну хоть она её поддерживает? Но Мари нигде не
было видно. Только краешек странного платья из разных кусков ткани
мелькнул и быстро исчез за одной из лачуг.