Значит, решено: лучше жить в
одиночестве, чем здесь, среди этих странных женщин. Ну чем они
могут ей помочь? Все, что Мишель у них увидела, было либо старым,
либо кривобоким, либо сломанным. Да и со съестным у них туго.
Пожалуй, так устроиться у неё и самой выйдет.
И это плохо не потому, что одной
тяжелее выжить. Это плохо потому, что, кроме как выжить, у неё есть
и другие цели, и вот их в одиночку не осилить.
Мишель ещё раз обвела всех взглядом,
запоминая лица. Развернулась и пошла обратно, туда, где остались её
вещи. До вечера время ещё есть, надо готовиться к ночевке заранее,
поискать еды. А заодно отогнать страшные воспоминания, которые
всколыхнулись после того, как одна из общинниц упомянула матросов,
которые привезли её сюда.
Грязные комья со стуком падали на
крышку гроба, марая его красный шелк уродливыми кляксами.
Немолодой грузный мужчина в
строгом черном пальто и шляпе смотрел, как сыпалась с лопат мерзлая
земля, и все никак не мог поверить. Но старушка, кисть которой
лежала сгибе его локтя, дрожала и порой так сильно налегала на его
руку, что он приходил в себя: все это не кажется, все это на самом
деле.
Пожилая женщина прятала лицо под
черной вуалью и старалась плакать незаметно. Вот только… Он-то
чувствовал, понимал её глубокое горе.
***
После холодного кладбищенского
ветра, обжигавшего щеки, воздух в комнате казался горячим — от него
горело лицо, руки и пекло под веками.
Мужчина и старушка, уже снявшая
вуаль и переставшая стесняться своих слез, сидели у пустого стола и
молчали. В камине тихо трещал огонь. Наконец мужчина
спросил:
— Как она?
Всхлипнув, старушка
ответила:
— У себя. Плачет.
Мужчина помолчал. Потом угрюмо
поинтересовался:
— Может, стоило взять её с собой
на кладбище?
— Не стоило. — Старушка
промокнула глаза и с видимым усилием взяла себя в руки. — Она ещё
слишком мала для такого.
— Мадам, могу ли я чем-нибудь
помочь? Он был моим лучшим другом, а вы мне как мать.
Женщина горестно поджала губы и
опустила опухшие веки — пыталась удержать слезы. Покачала головой.
Едва-едва смогла проговорить:
— Не забывай нас, просто не
забывай. Навещай почаще. Я смогу позаботиться о девочке
сама.
Мужчина посидел ещё немного,
тяжело вздохнул, давя боль в груди, встал, накрыл руку женщина
своей ладонью на какое-то мгновение и, не сказав больше ни слова,
вышел.