– Куда воду-то? – спросил мальчик, возвращаясь с полным кожаным
ведром.
– Омой лапу Мышату, – сказал старик, сплюнув жвачку в кулак.
Мальчик хотел что-то возразить и даже открыл рот, но, глянув на
старика, говорить раздумал. Уселся перед драконом на корточки и,
зачерпывая из ведра ладошкой, принялся поливать повязку водой,
после чего стал осторожно разматывать холстину, морщась и
отворачиваясь.
– Плохо пахнет, – сообщил мальчик, окуная узкие полоски холстины
в воду. – Его еще можно вылечить?
Старик не ответил. И так было понятно, что рана плоха – лапа
сильно распухла, чешуя отливала нездоровым блеском, два когтя на
пальцах сорваны. Старик разжал кулак, что-то пошептал над
разжеванными в кашу листьями. Добавив в жвачку какого-то порошку из
склянки, зачерпнул воды из ведра и умело смазал получившейся
кашицей рану на лапе дракона. Тот вздрогнул и тихо зарычал,
выпустив облачко дыма.
– Все, все, – сказал старик, гладя дракончика по морде, – сейчас
станет легче.
– Угу, ему хорошо, травки пощипет и все дела, а тут… Жрать-то
как хочется, – пожаловался мальчик, потирая себя ладонью по животу.
– С утра ведь не жрали.
– Не жрать, а есть, – поправил его старик. – Если хочешь
действительно когда-нибудь стать настоящим рыцарем, не уподобляйся
гоблинам, мой мальчик. Говори правильно.
– Ну, есть, – согласился мальчик, – только разницы от этого
никакой. Скоро живот к позвоночнику прилипнет.
Неожиданно лицо его изменилось, приобретя лукавое выражение,
малыш сказал елейным голосом:
– Господин Лонир, ну, может быть, вы наколдуете нам какой-нибудь
еды? Вы же – великий маг, вы можете.
Старик нахмурился:
– Послушай, Овай, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не…
– Все, все, все, – зачастил мальчик и в виде знака смирения
прикрыл себе рот ладошкой
– Тогда повтори девятую заповедь Доблестного Рыцаря!
– Ну, это… – начал мальчик.
– Не нукай!
– Ээээ… – мальчик закатил глаза к небу и нараспев начал
декламировать: – Доблестный Рыцарь ни днем, ни ночью не боится ни
холода, ни жары, ни воды, ни огня. Голод, жажду и усталость он
переносит с такой же стойкостью, как боль и… ээээ… ааа…
– О, силы земные, духи лесные! – взмолился старик к небесам, –
этот отрок не может запомнить всего семнадцати заповедей! А мечтает
стать великим рыцарем!
– … как боль и скорбь, – наконец вспомнил мальчик, – и тогда
Доблестный Рыцарь… Ой, рыцарь!