У меня не было ни той, ни другой. Не знаю, нуждался ли я в ней, вообще. Скорее, боялся, что она придет, закружит, окончательно затолкает в этот чуждый, ненужный мне мир. И видят усталые звезды, боялся не зря.
Тем временам мы остановились возле очередного шедевра.
Я с умилением уставился на женскую фигуру расплывчатых форм в ажурно-фруктовом обрамлении. Ее безумный взгляд выражал полнейшую отрешенность как от житейских, так и от глубинных проблем. Она не знала проблем, ибо просто не смогла бы решить ни одной из них.
– И как вам? – Аня, разглядевшая во мне собрата по вкусу, с задумчивым видом разглядывала полотно. Какие же знакомые у нее были глаза!
– А вам?
– Есть в ней что-то загадочное, – томно протянула девушка, поправляя непослушную прядь.
– Да? И что же? – мне крайне хотелось добраться до истины.
– А вы сами разве не видите?
Я не видел. Старая привычка не видеть загадок там, где их нет и быть не может. Раньше их не было вообще. Сейчас? Сейчас, конечно. Но не эта! Ни в коем случае не эта!
– Да-да! – Я не сдавался в своей насмешливой роли. – Разумеется, вижу! Самая загадочная женщина в моей жизни!
– В моей, наверное, тоже, – Аня довольно рассмеялась. – Саша! Владимир! А вам нравится?
– А как же, – в голосе Безладова явственно слышался мрачноватый сарказм.
– Да, прелестно, – даже у Александры прорезались нотки боязливого сомнения.
Тем временем Владимир решил увести разговор вдаль от искусства.
– Я знаю место, где готовят божественного барашка, – с приятной улыбкой начал он. – С кьянти или бароло на ваш выбор.
Я невольно сглотнул. Моя низменная человеческая часть отчаянно хотела барашка. Причем именно с бароло, которое я мог позволить себе далеко, очень далеко не всегда. Но неужели я стану мерить себя мясом и вином?
– Успеем, Володя, – я изобразил медитативную усмешку. – Барашек уже не убежит. А вечер только начался.
– Суть в том, чтобы он не затянулся, – улыбка Безладова стала напряженной.
– Но, Платон прав, – Аня теперь до конца жизни была на моей стороне. – Давайте досмотрим выставку.
– А потом барашка, – примирительно закончила ее подруга.
На этой круторогой ноте мы продолжили осмотр сокровищ творческого гения Николая Семерицкого. И чем дольше мы этим занимались, тем большим уважением проникался я к непосредственному организатору выставки – госпоже Скари. Все-таки надо было быть крайне незаурядным человеком, чтобы заставить смотреть на этот парад унылых красок.