— Павлуша… — прошептал он, не веря в
происходящее. — Очнись… ты должен очнуться… Что с тобой?
Мицкевич и Кропоткин переглянулись,
не зная, что делать. Охрана старалась держаться на расстоянии,
ожидая приказа шефа.
— Фельдшера сюда! — крикнул Артемов.
— Быстро!
— Что… Что с ним? — причитал Дмитрий
Павлович. — Он жив?
Я прикоснулся к парню, пытаясь
считать его показатели. Еще не труп, но на пути к этому. Словно тот
всплеск аномальной силы попросту выжег ему весь эфир. Резко, за
несколько мгновений.
— Эфир, качаем! — Велел я и схватил
поверженного врага за руку.
Дмитрий Павлович перехватил второе
запястье сына и сосредоточился, отдавая ему свою жизненную
силу.
— Я предупреждал его, что не стоит с
этим заигрывать… я говорил… — он посмотрел на меня с безумной
болью, которая так резко контрастировала с его обычным высокомерным
выражением. — Я… я запрещал ему.
— О чем вы говорите? — нахмурился
я.
Дмитрий Павлович, уже и сам бледный
от того, что отдал много сил сыну, поднял на меня ввалившиеся
глаза.
— Аномалии. Он баловался с темными
артефактами. Я этого не одобрял — все же такие риски… Но Павлуша
прознал, что Спецкорпус проводил успешные эксперименты, что вы
научились адаптироваться к этой силе и подчинять ее себе… Он
посчитал, что тоже сможет. Он ведь Романов… И что это станет нашим
преимуществом…
Его голос был едва слышен, как если
бы он говорил сам себе, а не нам.
— Дорогу лекарю!
Охрана расчистила путь двум медикам
в форме — те неслись к нам с чемоданчиками наперевес. Едва они
добежали, я поднялся и с усилием оторвал Дмитрия Павловича от сына.
Лекари тут же приступили к работе.
— Пульс еле прощупывается, —
пробормотал медик, повернувшись ко мне и Дмитрию Павловичу. — Я не
маг, но эту беду отличить могу. Ему нужен маголекарь. Вызывайте
скорую в спецбольницу.
Мицкевич подошел ко мне, передав
князя крови под охрану своим ребятам.
— Николаев, Кропоткин, — тихо сказал
он, — везите княжича в Военмед. Я сейчас доложу, вам дадут
сопровождение. Здесь рядом большой пост дорожной полиции,
организуют кортеж. В Военмеде будет ждать наша охрана из Зимнего.
Просто довезите.
Я коротко кивнул.
— Сделаем, ваше благородие.
— Дотянете его?
— На подкачке — дотянем.
Мой взгляд на секунду задержался на
лице Дмитрия Павловича. В его глазах отражалась яростная
отчаянность, слезы стекали по щекам, но он, казалось, не замечал
их, продолжая бессознательно что-то бормотать, словно молитву.
Никто бы сейчас не узнал в этом раздавленном человеке главу
Павловичей.