Ричард припарковал “Пежо” в двух
кварталах от “Боржча”, вытянул из приёмного гнезда “этак” и,
откинувшись на сиденье, закрыл глаза. Замер, волевым усилием
укротил разошедшиеся не на шутку нервы и заставил себя
сосредоточиться. Надо взять себя в руки и как следует подумать,
методично внушал себе Ричард. Ты отвык по-настоящему думать,
дружище. За эти пятнадцать лет ты столько раз хитрил, двурушничал,
водил за нос, так свыкся с окольными извилистыми путями, что
теперь, когда надо пройти путём прямым и коротким, не знаешь, как
на него ступить.
Так, прежде всего, следует оборвать
связи. Обрезать развесистую мохнатую паутину, которую сплёл за все
эти годы и в которой барахтались под присмотром внимательного
деловитого паука потенциальные его жертвы. Сталкеры, скупщики,
сбытчики, предприниматели, мошенники, полицейские, бандерши, шлюхи
- все.
Четверть часа спустя Ричард выбрался
из “Пежо”. Кругленький, толстенький, благообразный, он заспешил по
ухоженному тротуару по направлению к “Боржчу”, не забывая на ходу
делать ручкой, приподнимать шляпу и раздавать приветливые улыбки
знакомым.
В “Боржче”, как всегда в это время
дня, было людно. Старина Эрни всё ещё досиживал. Ричард привычно
подумал, не похлопотать ли ему, чтобы старине накинули ещё пару
лет, и тут же себя осадил. Патологический служака, беззлобно
выругал он себя. Пёс цепной, дуболом. Какое тебе теперь дело до
Эрни и до всех остальных.
- Розалия! - крикнул Ричард бодро. -
Шураско и два пива, да побыстрее. И коньяку.
- А вас тут, господин Нунан,
разыскивали, - подбежала официантка. - Велели как можно скорей
позвонить.
Вот прямо сейчас, ответил Ричард про
себя, ждите. Сейчас я побегу вам отзваниваться, как же. Буду рыть
копытом землю, выслуживаться и яростно выполнять свой долг. А дулю
не хотите, дорогой неизвестный абонент? Теперь до меня вы будете
долго дозваниваться, кончились, дорогуша, прежние времена.
- И кто меня разыскивал? -
осведомился Ричард весело. - А впрочем, неважно, если ещё раз
позвонит, передайте ему, что может поцеловать меня в задницу.
Официантка зарделась, но, вопреки
ожиданию, не убежала прочь.
- Это был мистер Каттерфилд, -
сообщила она. - Велел передать, что дело не терпит отлагательств.
Возможно, сказал, вопрос жизни и смерти.
Ричард досадливо крякнул и
поплёлся-таки к телефону. Джеймс Каттерфилд по прозвищу Мясник
шуток не жаловал и по пустякам не тревожил. Вопрос жизни и смерти,
надо же. Должно было случиться нечто на самом деле
безотлагательное, раз Мясник позволил себе такую формулировку.