Он ещё продолжал что-то говорить о том, что канану их
сотрудничество нужнее, чем клану, но меня зацепило другое. О чём
там думал Вачиравит? Он ведь мне сказал перед уходом.
— Вы собирались меня убить, — выпалила я, перебив Арунотая. — Вы
с Вачиравитом хотели переселить в меня душу амардавики!
Глава осёкся на полуслове и замер, как пойманная в свете фонаря
мышь. Потом медленно повернул голову вбок, одновременно выдыхая
весь воздух, заготовленный для новых доводов.
— Ицара… — произнёс он таким тоном, что мне стало ясно: сейчас
будет открывать мне глаза на суровую правду жизни. — А что я должен
был ему сказать? Вачиравит год не выходил из дома. Год! Как мне
было уговорить его, когда единственная цель в его жизни без чувств
лежала в каменном гробу?
— Выпустить её? — пробормотала я, не ожидавшая такого
напора.
— Как быдто это было так просто! — взмахнул рукой Арунотай. — Я
же сказал, что мне удалось всего лишь убедить небесных богов не
казнить её на месте. Вместо этого они её запечатали. Уже здесь,
вернувшись, мы создали саркофаг, в котором ей бы никто не мог
навредить, но который тем не менее позволял получать от неё махару,
ведь именно махарой она по велению богов должна была заплатить за
своё преступление. Но что в гробу, что вне его, она оставалась
запечатана, и для меня до сих пор загадка, как вышло, что она
очнулась.
Я прикусила губу. Выходило, её пробудила моя кровь? Но какое
дело небесным богам до моей крови? Если только… Я родилась на
Жёлтой горе, ещё в утробе матери впитав махару Ари Чалиты. Могло ли
так быть, что условием её освобождения была именно кровь человека,
взращённого её махарой? Это звучало осмысленно — если предполагать,
что своего клана у амардавики нет, то она должна была провести на
Оплетённой горе достаточно времени, чтобы выросло хоть одно
поколение. А то и не одно, ведь моя мать тоже родилась под защитой
Ари Чалиты. Вот только на Оплетённой горе наша амардавика — не
единственный источник махары. Здесь есть махара, оставшаяся от
старого амарда, да ещё от принесённых в жертву людей. Как это
условие должно было работать в таком случае?
— Так что, как видите, — подвёл меж тем итог Арунотай, —
освободить её я не мог. Придумать что-то другое, чтобы убедить
брата вернуться к жизни, мне тоже не удалось. Осталось только
рассказать ему сказку о переселении душ в надежде, что рано или
поздно… или ему понравится новая женщина, или я подговорю её
сделать вид, что в неё вселилась душа амардавики. Вроде бы, что
могло пойти не так? Вот только Вачиравит как-то умудрился вас
пожалеть, не полюбив. Я не виню вас, — Арунотай предупредительно
выставил перед собой ладони. — Я понимаю, что ни Кессарин, будь она
на вашем месте, ни вам, Ицаре, симпатия брата была не шибко нужна.
И, наверное, мне стоило посвятить вас в свой план с самого начала.
Но… Я понадеялся. А потом побоялся, что вы ему проговоритесь…