Яна тогда лишь кивнула в ответ. Нашла у кого попросить поддержки
— у Крестовского, который однажды на какую-то Димину довольно едкую
шутку насчет рыжих сначала прыснул, а потом сконфуженно произнес:
«Ян, ты не очень рыжая, ну, то есть… Блин».
Роман правда нравился Яне своей честностью, но иногда хотелось,
чтобы кто-то помог ей спрятаться от реальности, а не вытягивал на
свет из безопасных иллюзий.
— Добрый день! — громко сказал Роман в пустоту дома: встречать
их по-прежнему никто не вышел.
Яна в знак солидарности тоже громко поздоровалась.
— И незачем так орать, — раздалось из кухни. — Я и в первый раз
прекрасно слышал.
Вышедший в холл Дима сжимал стакан с соком.
— Заходите уже, че вы там жметесь, как неродные.
Яна улыбнулась про себя и Диминой хмурой физиономии, и тому, что
Роман помог ей снять куртку.
— Сергей, у нас гости! — заорал Дима так, что Яна едва не
оглохла. — Если хотите кофе или чай, сами.
Он указал пальцем себе за плечо.
— Само гостеприимство, а не… Дима, — заметила Яна, в последний
момент заменив именем слово «брат».
Оно едва не вырвалось само собой. И за это она себя тоже ругала
не в первый раз. Лена не знала об их родстве, да и Дима не давал
поводов думать, что будет рад подобным напоминаниям.
Роман отправился на кухню, и в это время на верху лестницы
появилась Лена. Каждый раз при виде Лены Яна испытывала
двойственные чувства. С одной стороны, она пыталась убедить себя в
том, что именно ради этой девочки она и пошла однажды против мамы,
что это ее сестра, что ей всего пятнадцать и она очень одинока и
несчастна, с другой, — Лена Яне… не нравилась. Как человек взрослый
она пыталась найти причину в себе: думала про дочернюю ревность,
которая была ее спутницей большую часть жизни и умело подкреплялась
постоянными напоминаниями мамы о том, что у Волкова есть семья и
дети, которые едят с золота и не знают ни в чем отказа. Яне было
плевать на золото, но вот то, что ее папа дарит куклы другой
девочке, сажает ее к себе на колени, слушает ее рассказы, не
причиняло боль, нет, — в детстве Яна не мыслила такими категориями,
но вызывало зависть.
Сейчас дело было уже, кажется, не в зависти: Лена не нравилась
Яне как человек. Если бы у Яны и были подруги, такая, как Лена,
никогда не вошла бы в их число. Потому что она была маленькой
эгоисткой, которая упорно не замечала того, как сильно ее любят
брат и дядя и как много они для нее делают, зачастую переступая
через себя.