Чемодан в Америку ей собирала бабуля, но любимые платья, все до
одного, так и висели в шкафу. Им на смену пришли бесформенные
футболки, туники оверсайз и широкие брюки. Юла не могла влезть ни в
один из облегающих нарядов: сразу чувствовала фантомную хватку на
плечах и запястьях и ее начинало тошнить. К счастью, для
велопоездок ее новый стиль вполне подходил.
Один и тот же маршрут каждый день: от дома до парка Бальбоа.
Одно и то же кафе для перекуса через день, когда она не забывала
перекусить. Вкус еды возвращался обычно вместе со вкусом к жизни. В
этот раз они оба подзадержались.
Иногда Юла останавливалась на смотровой площадке и долго
смотрела на океан, иногда могла час сидеть в кафе, глядя на порт.
Было ли ей скучно? Нет. Ей было все равно. А в кафе иногда немножко
тоскливо, потому что именно здесь приходили какие-то обрывочные
воспоминания. Например, звук разбившегося стакана мог воскресить в
памяти ситуацию, когда она слышала подобное в одной из
многочисленных московских кофеен и Ромка сидел напротив. Вот он
поворачивает голову, чтобы понять, что случилось, а она смотрит на
его шею. След от ее поцелуя вызывающе синеет на его едва загорелой
коже. И ей одновременно смешно и грустно. Ромке не идут эти синяки.
Он как будто для них не создан. Но вот он поворачивается, смотрит
рассеянно, поправляет кольцо на мизинце и улыбается ей. И тогда вот
этой Юле, в кафе на набережной Сан-Диего, дико хочется в Москву,
потому что здесь никто никогда ей не улыбается. Ухмылки новой
мамочки не в счет.
И вот однажды в таком раздрае, в мыслях о Москве, Юла села на
велосипед и покатила прочь от знакомого кафе. До первого
парковочного столбика. Как они со столбиком встретились, Юла так и
не поняла. Она буквально на секунду отвлеклась, чтобы вытащить
прядь волос, попавшую в замок велосипедного шлема, — и вот уже
летит навстречу асфальту.
Ударилась она несильно: стерла ладонь и содрала коленку. Но все
это как-то наложилось на мысли о Москве, о Ромке, о Волкове, о
котором она думала приблизительно все время, поэтому Юла, вскочив,
подхватила велосипед с желанием швырнуть его к чертовой матери об
асфальт. Да только не учла его вес. Велосипед получилось разве что
чуть-чуть приподнять, и от того, что он упал, жалобно звякнув
сигналом, Юла не получила никакого удовлетворения.