Из той компании ее выдернул отец. Юла дала слово, что больше не
будет с ними видеться, и слово это сдержала. Но не потому, что была
такой уж высокоморальной, а потому, что испугалась. Скорость и
орущая из динамиков музыка — это круто. А еще адреналин, ветер и
счастливый смех ребят. Но однажды это сменилось визгом тормозов,
руганью и криком боли. Юла тогда была за рулем. Ей казалось, что
все под контролем, но мокрый асфальт решил по-своему. К счастью,
никто серьезно не пострадал. Дэн отделался переломом руки и
разбитой машиной, и отец, по-видимому, дал ему денег. Во всяком
случае, когда Юла набралась храбрости, чтобы написать, что она
больше не будет к ним приходить, он только обрадовался и сказал,
что им лишние проблемы не нужны.
Да, Юла всегда была проблемой. Для всех. Даже для отбитых на всю
голову стрит-рейсеров, которые без конца спорили друг с другом, с
дорогой и с законами физики.
С Ксавьером все обстояло иначе. Он был веселым, много болтал и
не видел в Юле проблему. У него было только одно условие — не
приходить к нему на работу, потому что у него все будет сыпаться из
рук. Она обещала. Даже сменила маршрут и кафе для перекусов.
Встречались они в его свободное время. Иногда утром. Иногда
вечерами.
На какое-то время Юла почувствовала интерес к жизни. Теперь она
гуляла не только в парке Бальбоа, но и в порту. Они катались на
катере и квадроциклах, и все это в обход официальных путей. В
какой-то момент в их прогулках стали появляться его друзья, которые
открывали запертые калитки дорогих домовладений, приглашали к себе
в гости.
Случившееся в Москве не перестало беспокоить, нет. Но Юла,
кажется, снова начала доверять. У Ксавьера была очень искренняя
улыбка и порывистые жесты. Он никогда не прикасался к Юле, не
спрашивал, где она живет, чем занимается. Будто она существовала
вне времени и пространства. И вскоре Юла самой себе стала казаться
девочкой-призраком. Ночью и утром ее не было, а потом она садилась
на велосипед, и чем ближе становился парк Бальбоа, тем ярче
проступала Юла в этом мире в своей мешковатой футболке и широких
штанах. Пожалуй, так она бы могла жить долго и даже, наверное,
нашла бы себе однажды какое-нибудь занятие, чтобы проявляться еще и
в другое время, а не только в присутствии Ксавьера, возможно, пошла
бы учиться. Только не в пафосный и престижный колледж, в котором
наверняка пожелал бы увидеть ее отец. А куда-то… изучать живопись,
например. Или архитектуру. Потому что ее поразило уникальное
смешение Мексиканской и Испанской архитектуры Бальбоа парка. Юла
пыталась поделиться своим восторгом с Ксавьером. Он слушал,
улыбался, а ей, кажется, не хватало словарного запаса, чтобы
объяснить, что она чувствует себя так, будто очутилась в начале
девятнадцатого века. И даже дети, бегающие туда-сюда по живописным
дорожкам ее не раздражают. В девятнадцатом веке они наверняка так
же бегали и так же галдели.