Убиваться всерьез по этому поводу LastGreen перестал лет в
тринадцать. Сосредоточился на том, что в семье есть Анька, и ей еще
хуже. Первые года два Аня жила у дедушки с бабушкой под
Зеленоградом. LastGreen’а те к себе тоже звали. Он даже перебрался,
пожил там с месяц, но, когда встал вопрос о переводе в новую школу,
уперся. Представил, что будет учиться в другой школе, с чужими
людьми... У него и так все друзья в Москве остались: Сашка, Женька.
Без них совсем фигово было. Да и с дедом ему было тяжело уживаться.
Тот из бывших военных. Полковник. Дома все должно было быть по
линеечке: кровать с утра заправлена, вещи аккуратно сложены. Мать в
жизни этого не требовала, и LastGreen совсем к такому не привык. И
если лето с дедом он выдержать еще мог, то терпеть такую муштру на
постоянке был не согласен. Ну и вернулся в город.
А потом дед умер, и вдруг оказалось, что все держалось именно на
нем. Бабушка захандрила, все повторяла, что смысл жизни только в
Анечке и остался, а на деле справляться с мелкой совсем перестала.
Анька была жутко шустрой. Бегала как угорелая лезла везде.
LastGreen принял было решение переехать к бабушке, чтобы помогать
ей с сестрой: тут уж было не до горевания по друзьям и бывшей
школе, но мать вдруг в минуту просветления забрала Аньку домой, и
никуда переезжать не пришлось.
Вот только вряд ли это было хорошим решением. Лучше уже в трешке
с тихой и спокойной бабушкой, чем в двушке с чередой
алкоголиков.
LastGreen быстро понял, что нормальная жизнь им с сестрой не
светит. Буквально после первой драки с отчимом. Он уже не помнил, с
чего все началось. То ли тот мать обозвал, то ли Аньку пнул.
LastGreen на него налетел, а мать потом в итоге его же и обвинила.
Мол, видишь же, что устал человек после работы, не нужно под руку
соваться, нужно уйти в уголок, пересидеть, перетерпеть. Она так
жалко повторяла это «перетерпеть», гладя по голове то его, то
ревущую с перепугу Аньку, что LastGreen’а даже замутило от смеси
жалости и брезгливости. А еще тогда впервые он подумал, о скольких
же маминых «перетерпеть» он не знает.
Отчима мама любила. Без конца говорила ему об этом. Особенно
когда тот психовал и, отталкивая ее с дороги, заявлял, что уходит
насовсем. Странно так, LastGreen в свои двенадцать или тринадцать
уже понимал, что никуда этот козел не денется, а мама верила,
плакала. И смотреть на это было просто невыносимо. Потому что…
потому что невыносимо. И уйти в такие минуты LastGreen не мог:
боялся, что отчим маму опять ударит. Только Аньку к Потапу
закидывал, если у того дома нормально было. А если нет, так на
улицу ее с тем же Потапом отправлял. Так и получалось, что Аньку
они с Сашкой Потаповым в два лица растили.