«Стерлось, ба. Конечно, стерлось». Как рисунок, сделанный на
доске маркером… Несмываемым.
В ее комнате все было по-прежнему. Пахло ранним весенним солнцем
и Москвой. У Москвы был свой запах. Юла только сейчас это поняла. В
Сан-Диего пахло океаном, портом и раскаленным асфальтом. А Москва
пахла дождем, листвой и выпечкой из многочисленных кафешек. Даже
сейчас в приоткрытое окно долетал запах круассанов.
Юла опустилась на кровать и провела рукой по покрывалу. На
стоявшем напротив диване в художественном беспорядке расположились
вышитые подушки и большой плюшевый заяц. Наверное, ровесник Юлы.
Занавеска на окне трепетала точно так же, как ее сердце. Вернуться
сюда было ошибкой. Как и уезжать отсюда. Вся ее жизнь была сплошной
ошибкой. Сперва нелепой, а потом фатальной, когда она вопреки
Ромкиному недовольству пошла на ту проклятую фотосессию. Впрочем,
тогда все еще можно было изменить. В фатальную ошибка превратилась,
когда Юла посчитала себя уязвленной и захотела отомстить
Крестовскому.
От непрошенных воспоминаний она поежилась и, стремительно встав,
захлопнула окно. Взгляд упал на фотографию в рамке. Здесь ей было
лет четырнадцать-пятнадцать. Она улыбалась так, как будто от этого
зависела ее жизнь. Как раз в тот период отец все реже бывал дома,
мама все больше времени проводила с подругами и в фитнес-клубе, а
Юла перебралась жить к бабуле. Да так и осталась здесь
насовсем.
Телефон зазвонил. Мама на том конце щебетала привычно
радостно.
— Юль, когда ты к нам приедешь? Мы тебя уже заждались.
— Мам, я только с самолета. Пока не знаю. Наверное… скоро.
Ехать в Питер к маме совершенно не хотелось, потому что… Да
потому что нечего там было делать. Умиляться младшему братику? Юла
скривилась. Нет, не то чтобы она не любила Матвейку. Впрочем,
какого черта, да, она его не любила. И не обязана была! Хватит
того, что она тащила ему подарок из Сан-Диего. Хотя вообще-то могла
этого не делать.
К счастью, мама почувствовала ее настроение и свернула разговор.
А может, ей просто срочно понадобилось к Матвейке. Матвейка же
маленький. С ним же нужно всегда быть рядом!
— Девочка моя… — раздалось за спиной, и Юла резко
обернулась.
Бабушка стояла в дверях и смотрела так, что Юла сразу осознала
всю глупость своей злости. Стоит здесь посреди комнаты,
перекошенная от ярости, и сжимает телефон так, как будто мечтает
его сломать, а все потому, что ее мама в это время с трехлетним
сыном, которому она объективно нужнее.