Небо раскрыло ладони, приняло в себя серебристый корпус
самолёта, развернулось прозрачным куполом. Далеко внизу раскинулось
лоскутное одеяло полей, прерывающееся лесами. Красиво изгибались
реки, искрили солнечным светом озёра. Я бездумно смотрела в
иллюминатор. Не позволяла пагубным мыслям укореняться в сердце –
знала, что бабушка готовилась к уходу, что сделала всё, чтобы я
грустила чуть меньше. Знала, что она будет жить в лучшем из миров,
спать в большом кожаном шатре, общаться с давно ушедшими
родственниками, вышивать дивные узоры на кухлянках, плести бастымы,
готовить еду, обогревать ярангу.
Если повезёт, то когда закончится моё время в этом мире, я
встречусь с ней. Если повезёт, ведь миров много и небо одного мира
является землёй для другого. Я всмотрелась в бескрайнюю синь
небесного свода. Снизу появилось плотное покрывало из облаков. Оно
пуховой периной укрывало землю от моих глаз, курчавилось, создавая
диковинные фигуры. Вот прошёл белый медведь, там показался округлый
бок нерпы, тут проявились очертания кита. Я думала о нашем мире и о
том, какое место в системе миров он занимает. Находимся ли мы
посередине, или ближе к верху? А, может, наоборот, почти в самом
низу?
Незаметно задремала, а когда проснулась внизу уже раскинулись
твёрдые волны сопок. Сердце кольнула тоска с привкусом радости.
Хотелось поскорее обнять родителей, пройтись по родным улицам и
вдохнуть солоноватого северного ветра.
Самолёт приземлился, пробежал по полосе, теряя скорость и замер.
К его серебристому боку громыхая, подъехал старенький автобус, а в
аэропорту уже ждал папа. Он стоял чуть в стороне, строго поглядывая
на толпу суетливых встречающих. Лишь когда до меня оставалось пара
метров он улыбнулся, раскинул руки и обнял.
– С приездом, Тынагыргын.
В машине разговор то поднимался волной, то стихал. Никто не
хотел тревожить тоскливую рану, которая ещё не успела не то, что
затянуться, но даже притупиться. За окном, тем временем, тянулись
красоты. Сопки волновали воображение, то скрываясь за низким, но
очень густым лесом, то снова выглядывая. Иногда деревья
расступались, открывали обманчиво-далёкий горизонт. Лес пьянил
вкусным воздухом.
Подъехать к дому мы не смогли. Возле подъезда толпились люди.
Пришедшие тихо переговаривались, показывали глазами на окна нашей
квартиры, кивали. Некоторые плакали, но в основном все были
спокойны. Перед нами люди расступались, любопытные взгляды
пронизывали сочувствием.