На деревянном блюде - страница 20

Шрифт
Интервал


Беседа стопорилась, переминалась неловкими паузами, но спустя полчаса и новую порцию чая, потекла ровным потоком, понесла нас в беззаботные времена детства, школы, студенчества. Когда наступила тишина, послышалась тягучая мелодия из уст одноклассницы – Кати Нангаевой. Вслед за ней сначала неуверенно, но позже в полный хор запели все. Одну за другой мы спели все песни из репертуара школьных выпускных и замолчали. На столе появилось вино, разговор снова разгорячился, назрел спор о разности технарей и гуманитариев, но стих, когда из комнаты, в которой жила бабушка, послышался гул.

Я не смогла бы спутать его ни с чем, даже если бы захотела – так гудел бабушкин бубен. Мама заглянула к нам, встретилась со мной взглядом и кивком показала на бабушкину комнату. Я встала, медленно вышла из-за стола и, сопровождаемая десятком пар встревоженных глаз, вошла в бабушкину спальню. Бубен висел над кроватью – старый, передаваемый по наследству. Он уже успокоился, звук исчез, но мы подошли к нему, убеждая самих себя в том, что в комнате никого нет и быть не может.

– Может показалось? – неуверенно спросила я.

– Боюсь, что нет. – мама нахмурилась, брови её изогнулись, а рука потянулась к бубну, но задержалась не дотронувшись. – Она сказала, что бубен должна забрать ты.

– Почему я?

– Не знаю. Ей виднее. – мама посмотрела на меня извиняющимися глазами и вывела из комнаты.

– Что это было? – спросили с разных сторон одновременно.

– Телефон забыла выключить. – я ободряюще улыбнулась. – Может в карты?

Через час гости начали расходиться. После ухода последних я убрала со стола и тихо, не привлекая внимания родителей вошла в комнату бабушки. Бубен молчал. Я подошла к нему и коснулась кончиками пальцев его шероховатой поверхности. Он ответил мне лёгкой вибрацией, но звуков больше не издавал. Меня окатило тёплой волной, которая всколыхнула в душе что-то светлое. Я попыталась понять что именно, но не смогла – упустила пьянящее чувство, которое сменилось тоскливым холодом.

Постояв в комнате ещё немного, я оделась и вышла на улицу. Ноги сами несли меня по узким улицам, петляли между домов, пока грудь не наполнилась морским простором. Нагаевская бухта развернулась передо мной – привычная с детства, она обнимала воздушными крыльями. Я пошла вдоль берега, попыталась найти глазами “драконов”, но не смогла. Не сразу вспомнила о том, что их снесли в прошлом году. Внутри разрослась тоска, переполнилась и вылилась слезами. Я всхлипывала, вытирала нос рукавом старой куртки и удивлялась тому, что не смерть бабушки вызвала во мне слёзы, а факт уничтожения старой тропосферной радиорелейной линии связи.