— Чё-то, похоже, он меня не вызывал, — Толик сощурил глаза и
пристально посмотрел на меня.
— Толян, какая разница? Дело сделано? Сделано! Медали нашёл,
признание получил, перевод тоже у тебя в руках. Иди давай к Сафину,
пока он не ушёл, а я к дежурному спущусь. Материал у нас
нарисовался любопытный, с девушкой надо поговорить, заявление
написала, надо опросить, что да как.
— А, раз девушка, это мы мигом, — Толя побежал было по коридору,
но остановился, повернулся ко мне и сказал: — Спасибо, Паха.
— А что хоть в пакете? — спросил я.
Он остановился и посмотрел внутрь, тут же просиял. Внутри
оказались две бутылки дорогой экспортной ржаной водки, крупные
красные помидоры, огурцы, буханка чёрного хлеба и здоровенный шмат
сала с мясными прожилками.
Ну, генерал не понаслышке знает, как порадовать оперов. Свой
человек.
— Вечером, — я махнул рукой. — Спрячь, и Устинову пока не
показывай.
Он умчался в наш кабинет, а я спустился на первый этаж. Скандал
у дежурного я слышал даже на лестнице. Ермолин уже ушёл со смены,
на его место заступил Сурков. Он и отбивался от следователя
прокуратуры.
— Ну зачем ты меня вызвал? — негодовал следователь Румянцев,
пухлый краснощёкий парень, которому все на вид давали лет двадцать,
хотя ему уже за тридцать. — Ясно же, забухал дед, ушёл в загул, а
девка эта, внучка — истеричка колхозная, запаниковала. Не надо
всякую ерунду регистрировать, он сам бы пришёл завтра.
— Положено так, — промямлил усатый дежурный Сурков и
неодобрительно зыркнул на Румянцева в ответ. — Вдруг чё случится, а
я опять крайний буду. Вдруг его там убили, а потом проверка — и я
опять виноват. Ты, что ли, отвечать будешь? Нет, с меня спрашивать
будут!
— А меня зачем вызвал? Трупа нет, чё мне там делать? Пусть опера
или участковый бы прошвырнулись, а потом бы мне позвонили, если
что.
— Потому что ты — дежурный следователь, а вон там, — Сурков
показал на меня, — дежурный опер! А по правилам, Димка, если
человек пропал, нужно делать осмотр, как положено, дело возбуждать
по сто пятой, даже если тело ещё не нашли. Ну ты же сам прекрасно
знаешь. Вот ты сегодня дежуришь, ты и занимайся, а то я опять
крайним буду.
— Если по каждой потеряшке убийство возбуждать, вся страна
темнухами завалится, — продолжал разоряться тот.
— Ой, не лечи меня, Румянцев. Знаю я, как вы там возбуждаете.
Материалом держите и волокёте, пока рак на горе не свистнет.
Короче, положено выезжать на заявление о пропаже прокурорскому, вот
я тебя и поднял.