А вот жадности Корнелиу Кайлен не разделял ни в коей мере: ему
сама идея денег изначально давалась с некоторым умственным усилием,
хоть и заметно меньшим, чем чистокровным представителям народа
холмов. Понимать и считать деньги Кайлен в конце концов научился, в
отличие от своей матушки, которая так и не смогла их постичь до
конца, а вот человеческая страсть к золоту и серебру была ему
абсолютно чужда. И торговался с Корнелиу до последнего он
исключительно потому, что понимал: дай ему цену, которую он просит
— в следующий раз он попросит еще больше, и это никогда уже не
прекратится.
— Шестьсот талеров, — твердо сказал Кайлен.
— За заграничную редкость? Шестьсот талеров?! — возмутился
Корнелиу, будто ему не давали за книгу денег как за хорошую
верховую лошадь, а собирались лишить последних медяков, отложенных
на хлеб. — По меньшей мере, тысяча…
— Если что, я и сам могу съездить в Галлию и купить там
полдюжины томов, не переплачивая тебе вдвое. Шестьсот
пятьдесят.
— Вдвое, надо же! — продолжил пылать неправедным гневом
Корнелиу. — Да я вам почти без наценки отдаю, по старой дружбе!
Девятьсот пятьдесят.
После долгой битвы они сошлись на семиста тридцати двух талерах.
И едва довольный Корнелиу вышел из лавки, в нее вошел недовольный,
как и всегда, Конар Перрик, самый сварливый латенский старик во
всем Кронебурге, а может, и во всем Семиграде или даже на всем
континенте. Зато он был прекрасным покупателем и редко уходил из
потайной части лавки только с одной книгой, обычно с
парой-тройкой.
— Опять тут этот проходимец шастает! — не поздоровавшись,
проворчал господин Перрик, бросив недовольный взгляд на дверь.
— Но он, между прочим, принес мне сегодня отличную книгу, —
идеально дружелюбным тоном ответил Кайлен. — Вас наверняка
заинтересует, “De Potentia Elementorum”, первое печатное издание,
большая редкость… Отдам ее вам за тысячу двести талеров.
— Дай-ка поглядеть сперва… — прокряхтел Перрик, тоже готовый
поторговаться, хоть и не так воинственно, как Корнелиу.
Кайлен на это, разумеется, сразу рассчитывал, называя цену. И
при этом полагал, что за растраченное на Корнелиу и господина
Перрика душевное спокойствие он заслуживает выручить хотя бы
половину стоимости верховой лошади.
Когда и господин Перрик наконец покинул лавку, унося с собой,
помимо галльской редкости, еще и брошюру, посвященную ханифитским
защитным амулетам, Кайлен решил, что наступило самое время
отдохнуть и заодно пообедать. Однако когда он подошел к дверям,
чтобы повесить на них табличку «обеденный перерыв», он увидел, как
в сад заходит женщина средних лет, одетая в черное, на вид весьма
печальная и напуганная. И понял, что обед откладывается. Вполне
возможно, надолго.