- Господин Крашенинников! – раздался совсем рядом хриплый голос,
вернувший, наконец, Ипполита Сергеевича в реальность.
- Придержи-ка, любезный, - дотянулся он своим зонтиком до спины
извозчика и тот послушно натянул поводья.
- Господин Крашенинников, - подбежал к коляске худощавый человек
неопределённого возраста в драном пальто и облезлой шапке, некогда
бывшей каракулевой. – Как хорошо, что я вас встретил. Нам
совершенно необходимо поговорить!
- Ах, это вы? – приподняв бровь, спросил купец. – Садитесь!
Тот, не теряя ни минуты, залез в коляску и плюхнулся на сидение
рядом.
- Трогай, скотина! – велел Ипполит Сергеевич и снова толкнул
зонтиком в спину вознице.
- Если бы вы знали, что со мной приключилось! – с жаром начал
говорить встреченный им господин, но Крашенинников прервал его.
- Не здесь!
Впрочем, через четверть часа они достигли трактира, где купец
заказал отдельный кабинет, в котором они, наконец, смогли
побеседовать.
- Какими судьбами Алексей…?
- Аполинарьевич.
- Да-да, конечно. Алексей Аполинарьевич.
- Как вы, вероятно, знаете, я был направлен на работу в сельскую
местность, чтобы вести агитацию среди крестьян.
- Исполать вам, - равнодушно ответил Ипполит Сергеевич.
- Вы не верите в возможности пропаганды?
- Нет.
- Хм. Хотя, я, в последнее время, тоже очень сильно
разочаровался в этом деле!
- Вас стали бить?
- Откуда вы знаете?!
- Я просто так сказал.
- А… понятно. На чём я остановился?
В этот момент показался половой, принесший заказанный ими для
виду чай и пироги. Пока разбитной ярославец с угодливой улыбкой
раскладывал заказ на столе, они молчали, но как только он вышел,
Крашенинников ответил:
- Вы остановились на том, что разочаровались в
пропаганде.
- Да-да, - продолжил с набитым ртом Алексей. – Совершенно
разочаровался!
- Вы голодны?
- Нет, то есть – да. Изволите ли видеть, почти двое суток ничего
не ел. Простите, великодушно!
- Ничего страшного. И что же вам угодно?
- Я хочу участвовать в настоящем живом деле, а не в этом убогом
балагане. Эти крестьяне и попы – сущие ретрограды, стоящие за
тирана ничуть не менее чем казаки или самые реакционные из
помещиков. Прирожденные рабы!
- Что вы говорите! Но отчего же вы пришли к подобным
выводам?
- Как я уже говорил, в последнее время я работал в одной деревне
под Рыбинском. Народ там тёмный и, несмотря на нищету, а может и
благодаря ей – забитый до ужаса. Я долго пытался их расшевелить,
пробудить, хоть как-то их человеческое достоинство, но всё
тщетно!